Где ночуют зебры? - Анна Данилова Страница 20

И тут Маша, совершенно сбитая с толку, уставилась на Горностаева, как на сумасшедшего: неужели ее разбудили посреди ночи только для того, чтобы выяснить, на сколько размеров выросли у нее ноги?! Ну уж нет, это слишком. И это ее личное, можно даже сказать, интимное дело.

– Я целый месяц проплавала в море, да еще и в ластах, вот у меня ступни и выросли, – ответил кто-то вместо Маши, какая-то ответственная девочка, явно испытывающая уважение к старшим.

– Понятно. Но как ты это определила?

И тут Маша вспомнила, что совсем недавно примеряла мамины красные туфли. Ей захотелось покуражиться над этим чрезмерно серьезным взрослым человеком, к тому же еще и занимающим такой ответственный пост, и она с улыбкой сказала:

– Ну, что ж, я вам, пожалуй, все расскажу. Только попросите маму принести сюда мои пляжные шлепанцы.

– Машенька, я сейчас все принесу, – послышалось из-за двери, и Маша прыснула в кулак. «Как не стыдно, она подслушивала!»

Горностаев взял принесенные шлепанцы и более плотно прикрыл дверь.

Маша между тем, откинув одеяло и демонстрируя взрослому дяде свои страшно перебинтованные ноги, в некоторых местах даже со следами запекшейся крови, как партизан после пытки взглянула на него – суровее некуда.

– Объясняю. Вот эти шлепанцы, в которых я приехала на море, в самом начале нашей поездки были мне чуть великоваты, а теперь, можете взглянуть сами, они мне жутко МАЛЫ.

С этими словами Маша попыталась надеть на здоровую, не перебинтованную ногу один из шлепанцев. И Горностаев убедился, что она говорит правду. Но если так, то, выходит, Машина нога выросла даже больше, чем на два размера.

Все еще продолжая посмеиваться над забавным и совершенно «тормозным» дядей, Маша вскочила с постели, допрыгала до шкафа, раскрыла его, но, вспомнив, что мамины туфли она вернула на место, попросила Горностаева, чтобы ей принесли их.

Надо было видеть выражение лица мамы, когда она появилась в комнате с коробкой.

«Валя, ты что-нибудь понимаешь?» – донеслось до Маши уже через закрытую дверь.

– Значит, так, – девочка все еще находилась в кураже, и теперь ее было трудно остановить. – С одной стороны, как вы только что сумели убедиться, нога моя выросла, причем здорово так?

– Так. – Горностаев был очень серьезен. Он, даже разговаривая с Машей, не отрывал глаз от шлепанцев. – А при чем здесь туфли? Ты тоже привезла их из Крыма?

– Нет, это мамины туфли, которые я время от времени примеряю, чтобы выяснить, скоро ли и мне можно будет носить обувь на таком высоком каблуке, – вынуждена была признаться она в своих чисто женских слабостях. – И что бы вы подумали?

– Что? – У Горностаева был очень озабоченный вид. Казалось, он уже пожалел о своем дурацком ночном визите. Опозорил не только себя, но и Серегу…

– Да то, что туфли-то мне как были велики, так и остались. Вот, сами полюбуйтесь!

И Маша сунула здоровую ногу в туфлю.

– Я даже могу забинтованную ступню засунуть туда, и туфля мне будет велика. Разве это не странно?

– Маша… А теперь сиди тихо, как мышка, и ничему не удивляйся… – С этими словами Олег Васильевич встал и направился к двери.

– Мне нужен нож, пинцет и новый целлофановый пакет. Прошу соблюдать тишину. Никто не имеет права войти в комнату… Вернее, нет, у вас есть фотоаппарат?

– У меня есть, – откуда-то из прихожей раздался голос Пузырька. – Два кадра осталось.

– Давай сюда. Значит, так. Или я полный кретин, и тогда я буду вынужден извиниться перед вами и каким-то образом загладить свою вину, или же вы будете сейчас присутствовать при очень важном и опасном действе. Дети должны покинуть комнату… Вернее, нет, можете войти, но только ведите себя очень осторожно… Тамара, у вас есть резиновые перчатки?

– Вам какие: те что надевают, чтобы волосы красить, или для мытья унитазов?

– Гм… – подумал Горностаев. – Лучше, какими волосы красят… И включите большой свет! Никита, ты готов?

– Готов, – раздался тоненький испуганный голосок.

Через пару минут все окружили Горностаева, который, сидя на полу в перчатках и вооружившись ножом, вертел в руках Машины шлепанцы. Сначала он ощупал каждый из них, после чего остановил свой выбор на одном. Подцепив кончиком ножа нижний слой толстой пробковой подошвы, он осторожно отделил его, и все увидели небольшое углубление. Еще мгновение, и с помощью пинцета оттуда были извлечены непонятные капсулы – темные, стеклянные.

– Снимай! – приказал Горностаев Никите.

Послышался щелчок. Готово!

– А теперь с более близкого расстояния.

Еще щелчок.

– Это же капсулы, за которыми охотился Гамлет, – догадался Сергей, подходя поближе и не веря своим глазам.

– Да, Сергей, напрасно мы с тобой накупили столько воды, – сказал вдруг Олег Васильевич непонятную никому, кроме них двоих, фразу. – Похоже, эту террористическую операцию мы сорвали. А ты, Маша, даже и представить себе не можешь, какой смертоносный яд, какой вирус носила повсюду с собой.

Маша от удивления вообще онемела.

– Так что это за капсулы? – спросила ее мама. – И каким образом они оказались в Машиных шлепанцах?

– Некая террористическая организация запланировала отравить воду в Москве через работника Водоканала. Эти капсулы стоят баснословных денег, их прислали с Востока, но завезти – по оперативной информации – должны были с Украины, из Крыма, и о них знали на таможне, их искали… Но как переправить капсулы через границу? Вот и выбрали маленькую девочку в очень удобных шлепанцах на пробковой подошве, которые продаются на каждом шагу… Скажи, Маша, ты где-нибудь оставляла свои шлепанцы надолго?

– Конечно! Прямо на берегу, пока плавала. А плавала я долго, очень долго… Но как они могли знать, откуда мы?

– Так эта Логинова у меня почти все успела выяснить, – отозвалась Тамара разочарованным голосом. – Она знала, что через неделю мы возвращаемся в Москву. Значит, пока ты, дочка, плавала, она заменила твои шлепанцы на другие, более маленького размера, которые и были нафаршированы этой гадостью?

– Выходит, что именно так все и обстояло, – ответил Олег Васильевич. – Но Логинову уже, я думаю, задержали. Осталось найти и арестовать Гамлета, ее помощника, которому было поручено схватить Машу и забрать ее шлепанцы. Твое счастье Маша, что он не успел этого сделать. А ножки у тебя – что надо! Маленькие, как у Золушки.