Послушай мое сердце - Бьянка Питцорно Страница 20

Даже Иоланда и Аделаиде на своей одинокой парте в глубине Крольчатника не поняли, что все это затевается против них. К коробкам они никакого интереса не проявляли. Ясное дело, никто не ожидал, что они тоже что-нибудь принесут, так что им все это было до лампочки. Они не смотрели, что приносили каждый день одноклассницы и что учительница аккуратно записывала в блокнот.

Как все девочки в городе, они часами торчали перед витриной синьора Кардано, не сводя глаз с волшебной куклы. Они не строили никаких иллюзий. Не дурочки же они, и отлично понимают, что об этом чуде, как и обо всех остальных выставленных в витрине игрушках, они могут только мечтать. Но мечтать так мечтать: куда лучше о кукле, чем о сваленном в коробки хламе.

И вот 12 декабря случилось нечто неожиданное.

Пришел черед приношения даров, и синьора Сфорца стояла возле двух больших коробок с блокнотом в руке, записывая новые поступления.

— Марчелла Озио, дождевик красный. Флавия Ланди, Пиноккио на шарнирах, в тряпичной одежде. Аделаиде Гудзон… АДЕЛАИДЕ ГУДЗОН??!

Да-да, Аделаиде тоже подошла к ящику с игрушками и осторожно положила туда пару роликовых коньков, подержанных, но в хорошем состоянии.

— Что ты делаешь, Гудзон? — в ужасе спросила учительница.

— Безумие! — поддакнула Звева с первой парты Подлиз.

Аделаиде остановилась, немного удивившись такой реакции, но ожидая, что учительница тоже запишет ее дар в блокнот.

— Кто тебе дал эти ролики? Где ты их взяла? — рявкнула учительница.

— Одна синьора… — пробормотала Аделаиде.

— Какая синьора? Ага, значит, они не твои! У кого ты их… взяла?

(Она удержалась от слова «украла», чтобы не портить рождественскую атмосферу.)

— Одна синьора, — упрямо твердила Аделаиде, — я их не брала. Она сама мне их дала. Я ходила с мамой убирать у нее на чердаке, а коньки стояли в углу, потому что ее дети уже выросли. Она увидела, что я на них смотрю и спросила: «Хочешь?» Она мне их подарила.

— А можно узнать, раз это подарок, почему же ты не оставила его у себя? У тебя что, так много игрушек, что ты не знаешь, куда их девать? Зачем ты притащила их в школу?

Аделаиде пожала плечами. Что за странный вопрос! Вот уже две недели все ее одноклассницы приносят вещи для бедных… Почему бы и ей не принести?

— От тебя мы не можем ничего принять, — сказала учительница, выудив из кучи ролики и сунув их в руки Аделаиде.

Тогда Розальба вскочила из-за парты, как чертик из табакерки:

— Почему?

— Почему? — наступала Приска.

— Почему? — спросила Марчелла Озио.

— О-ля-ля! Народное восстание! — съязвила учительница. — По кочану. И не будь вы безмозглыми курицами, которые не видят дальше своего носа, вы бы сами поняли почему. Неужели вам все нужно объяснять, даже то, что ясно как день? А ты, Рапунцель, унеси их домой, эти ролики, и береги как зеницу ока или отдай кому угодно.

Подавленная Аделаиде села за парту.

— Я же тебе говорила! — набросилась на нее Иоланда. — Вот видишь! Они не захотели их брать. Не надо было даже нести их в школу. А все почему? Ты хочешь быть как все. Как дочки богачей. Хочешь, чтобы учительница тебя похвалила. Она никогда этого не сделает. Ты просто фантазерка и дурочка.

Под градом упреков Аделаиде молча заплакала, шмыгая носом.

— Вон! Плакс я не потерплю! — скомандовала учительница, показывая пальцем на дверь.

Приска со своей парты метала на нее такие исполненные ненависти взгляды, что будь это пули, они бы ее продырявили. Но учительнице было плевать, и это бесило Приску. Неужели ребенок никогда не может победить взрослого?

Дальше больше: ровно в этот момент сложенная в восемь раз записка, переходя из рук в руки, добралась до ее парты. Приска развернула ее дрожащими руками и прочла:

«Эй ты, адвокат безнадежных дел! Не теряй свое время, защищая эти две груды мусора и уверяя нас, что они такие же, как мы. ОНИ НЕ ТАКИЕ! И они недостойны учиться в этом классе, они должны целовать песок, по которому мы ходим, и спасибо еще сказать за то, что мы не плюем в них каждый раз, как проходим мимо. А сама-то: тоже мне нашелся защитник слабых и угнетеных, на себя-то посмотри. Твой дед по матери был пастухом, а ты забрала обратно лакированные туфли и ничего не принесла взамен. Позор!»

Это был почерк Звевы.

— Какая безграмотная! «Угнетенных» пишется с двумя «н»! — спокойно сказала Элиза. Потом она увидела, что Приска вся побагровела. Она положила ей руку на грудь и услышала «Бум-бум-бум!» Боевые барабаны!

— Успокойся. Дыши глубже и выйди попить воды, — сказала она ей. — Звеве это так не пройдет. Я уже придумала красивую месть.