Хорьки-фермеры в горах - Ричард Бах Страница 20

Придвинувшись поближе к зеркалу, Жасмина принялась водить по своей серебристой шубке щеткой из эбенового дерева, старательно взъерошивая мех: скоро получится прическа, которую весь хоречий мир давно уже называл «под Жасмину». В уголке зеркала был прилеплен старый железнодорожный билет с дырочкой в форме сердца, а рядом — фото юного красавца-хорька в шейном платке и шляпе.

Почти вплотную к зеркалу красовались два хрустальных куба на серебряных подставках-шпилях с какими-то надписями, в отражении неразборчивыми. Ближе к переднему краю столика — два «Усача», тяжеленькие золотые статуэтки в виде хорьков. На первой значилось: «Лучшей актрисе — Хорьчихе Жасмине». На второй — главном призе вчерашней церемонии — «Щенки выбирают Хорьчиху Жасмину».

Осмотрев гардероб, она выбрала то, что лучше всего подойдет к медальону: тонкий, как паутинка, небесно-голубой шарф от Хорька Донатьена. Несколько взмахов щеточкой для усов, украшенной скромной монограммой, легчайшее касание пуховки — и Жасмина готова в путь. Даже несколько минут осталось в запасе.

Незаметно для себя самой она переменилась: сияющая красота ее теперь сочеталась с мудростью.

В круглом проеме окна виднелся пляж Малибу, за ним расстилался океан. Какая резкая, какая прямая черта горизонта! Зеленые луга и горы Монтаны остались в далеком детстве. Как же она соскучилась по тихому плеску реки, по чистому, спокойному воздуху нагорий!

Жасмина открыла медальон. И опять при виде той горной маргаритки перед ее внутренним взором развернулась сцена прощанья, не потускневшая от времени. Жасмина повиновалась своему призванию и ни о чем не жалела. Но какой же дорогой ценой приходилось за это платить! Одиночество, невозможность подлинной близости... Как же сердцу не превратиться в камень под таким тяжким бременем? «Я скучаю по дому, — думала Жасмина. — До чего же я скучаю по дому! Да полно... теперь-то, наверное, никакого дома у меня больше нет».

Тихий стук в дверь:

— Месье Донатьен желает вас видеть, мэм.

— Спасибо, Гвенет.

На изящные часы, стоявшие у зеркала, Жасмина даже не взглянула: она и так знала, что сейчас ровно час пополудни. В том, что касалось делового чутья, модельер не знал себе равных, а деловое чутье начинается с пунктуальности.

Актриса поднялась и прошла через лоджию в гостиную с видом на море. Стекло и полированная древесина, бархатная обивка диванов и кресел сверкали в ярких лучах солнца.

Безупречно причесанный хорек-космополит обернулся на звук шагов. Рядом с ним на столике стояла подарочная коробка песочного цвета.

— Привет, Жасмина. — Знакомый голос, легкий французский акцент. — Еще раз — мои поздравления! В среду — «Кубики льда» от «Боксксес», а вчера — еще два «Усача»! Magnifique, прелесть моя! Великолепно, как всегда!

— Привет, Донатьен. Спасибо.

— Я не вовремя? Ты, кажется, устала? Грустишь?

— Было немножко, — улыбнулась актриса. — Но ты меня развеселил.

— Просто у меня на душе радостно. Вот и тебе передалось. Как-никак, грядут перемены, Жасмина?

«Кто не способен чувствовать, что у других на душе, — подумала Жасмина, — тому в бизнесе делать нечего».

— Позже расскажу.

Она заметила коробку, но любопытствовать не стала.

— Ты обещала поехать со мной и не задавать никаких вопросов, — напомнил Донатьен. — Но вовсе не обязательно сегодня...

Жасмина снова улыбнулась и пожала плечами, стряхивая усталость.

— Никаких вопросов. Когда вылетаем?

— Сейчас же. — Модельер протянул ей коробку. — А это — тебе.

— Спасибо...

Жасмина развязала ленточку, сняла крышку. Внутри, под слоем папиросной бумаги, лежала широкополая ковбойская шляпа. Такая, какую не наденет ни один уважающий себя фермер: голубая, точно небо Монтаны.

Жасмина вздрогнула и уставилась на Донатьена во все глаза. «Откуда он знает?!»

Не дожидаясь, пока она оправится от изумления, модельер извлек шляпу из коробки и водрузил Жасмине на голову.

— Ай-я-яй... — пробормотал он.

Покачав головой — «нет, не годится», — он повернул шляпу и надвинул пониже на глаза. Мордочка его расплылась в улыбке.

— Volia'! C'est parfait [3]! Жасмина, ни слова!

Он подвел ее к зеркалу.

— Ни слова! Я и сам вижу! Тебе нравится!

Вскоре они уже подъезжали к аэропорту Ван-Нюйс. Актриса и модельер — роскошная пара — вышли из белого лимузина и поднялись на борт частного самолета, на черном фюзеляже которого красовалась золотая надпись «Донатьен». Никто не знал, о чем грезила Жасмина, прикорнув у иллюминатора и прикрывшись от солнца пыльно-голубой ковбойской шляпой. Но и так было ясно, какая заметка появится завтра в журнале «Кто с кем?».

Ближе к вечеру самолет приземлился в городском аэропорту Хелены. Актриса и модельер пересели в темный лимузин и двинулись на юг.

Жасмина слушала, как модельер, сам того не подозревая, сшивает лоскутки случайностей в узорный ковер совпадений.

Донатьен поведал ей, что для новой его серии шарфов необходима шерсть радужных овец, и никакая другая не подойдет. И кто бы мог подумать, что это — единственное в мире место, где можно достать такую шерсть?! Он уже позвонил и обо всем договорился. И теперь им предстоит встреча с радужными овцами. Встреча и переговоры, на которых он, Донатьен, должен убедить этих опасливых овечек, что линия шарфов «от кутюр» — достойное применение для продукта столь изысканного и редкостного.

И день сегодня отличный, — продолжал он. В самый раз, чтобы отдохнуть и развлечься. Жасмине непременно здесь понравится. Она увидит наконец горы и луга, о которых так часто ему рассказывала. И родные края ее где-то неподалеку...

Жасмина кивнула и улыбнулась:

— Донатьен, ты — ангел!

«Узнать ему было неоткуда, — думала она. — Я ему расскажу, но не сейчас». Если это чудесное совпадение привело ее сюда, не поможет ли оно и застать на ферме ее старого друга, чтобы пути их пересеклись вновь?

Сердце ее затрепетало. «Да, в мире есть порядок, — подумала она. — Прекрасный порядок».