Дитя звезд - Камилла Бенко Страница 20

Оставалась только верёвка из красного бархата, оцеплявшая постамент на два метра вокруг.

Она явно не внушала доверия. Большим пальцем одной ноги Клэр стянула ботинок с другой и запустила его внутрь круга.

Ничего не произошло. Придётся рискнуть. Она приподняла бархатную верёвку и поспешила под неё нырнуть.

И снова ничего не произошло. И всё же Клэр потребовалась пара минут, чтобы успокоиться, надеть ботинок обратно и пройти вперёд.

Сейчас она стояла достаточно близко и видела, что витрина была не обычной стеклянной коробкой, водружённой на постамент, в каких выставлялось немало артефактов в музеях её мира. Основание постамента было умело вырезано таким образом, что напоминало ствол дерева. Вверх и в стороны от него отходили изогнутые ветви. Они-то и создавали коробку, внутри которой зубцу ничего не грозило.

Сделав ещё один шаг, Клэр поняла, что постамент не просто походил на дерево – он и был деревом. Стеклянные корни уходили под ковёр, исчезая в фундаменте Историума. А стекло было отнюдь не стеклом, а плотным, прозрачным алмазом – алмазное дерево-витрина.

У неё перехватило дыхание. Это алмазное дерево явно было создано сочетанием чудес самоцветчиков и кователей. А значит, по крайней мере некоторые члены гильдии земледельцев примкнули к Роялистам королевы. Клэр знала как минимум одного земледельца, который уже давно присоединился к армии королевы, – Фрэнсиса. Он был дедушкой Нэта и опекуном Сены с тех пор, как её изгнали из гильдии кователей. И он был другом Клэр. Ну или она так считала. А в действительности он был одним из Роялистов. И когда понял, кто такие Клэр и Софи на самом деле, он предал их обеих.

Его предательство всё ещё причиняло ей боль. Даже сейчас, когда она об этом подумала, ей стало тяжело дышать. По правде сказать, она странным образом начала задыхаться и у неё потемнело перед глазами.

Она мельком увидела часть короны, хотя разглядеть её в гранёном стеклянном коробе было непросто. Она не была ни золотой, как того ожидала Клэр, ни хотя бы серебряной. Она была чёрной. Но чёрной, как вороново крыло, или глаза, или звёздное небо. Странный металл закручивался острым концом. У его основания было пустое углубление, предназначавшееся для камня или, быть может, для слезы луны.

Клэр вдруг осела на колени, ловя воздух ртом, как если бы вид зубца сдавливал её шею. Всего несколько минут назад свитер, который она одолжила у старшей сестры Лирики, был ей велик, но теперь он стал ей мал – вот уже из рукавов торчат запястья. Но хотя свитер и уменьшался в размерах, он не трещал по швам. Он вцепился в Клэр и сдавливать её грудь. Тёмные пятна поплыли у неё перед глазами, она будто снова шла ко дну.

– Элейна… Элейна! – Голос Лирики донёсся до неё словно издалека.

Её схватили за подмышки и протащили по ковру, слабо обжёгшему её ноги. И вдруг она снова смогла дышать! Свитер вокруг неё стал свободнее, и рукава опустились на место. Она лежала на спине, позволяя своей грудной клетке вздыматься и опускаться. Тем временем её окружили лица. Они с любопытством смотрели на неё сверху вниз. Среди них было одно очень рассерженное лицо с растрёпанными светлыми волосами.

– Как смеешь ты прерывать репетицию? – воскликнул постановщик. – Как только тебе пришло в голову зайти внутрь удушающего кольца? С этого момента тебе запрещено участвовать в коронации! Нет, тебе запрещено вообще появляться в Историуме!

– Сэр, – робко обратилась к нему Лирика, – вообще-то, она не знает…

Постановщик резко повернулся к ней:

– Что ты имеешь в виду?

Но прежде чем Лирика смогла ответить, ещё один из танцоров (мальчик с длинным подбородком и ещё более длинным носом) ахнул:

– О, это та девочка, у которой паутчица забрала мысли? Которую нашли выброшенной на берег?

– Вообще-то, насколько я слышала, речь шла о бухте, – вставила другая танцовщица. Её волосы были забраны в высокий хвост из косичек и жгутиков у неё на макушке. Он подпрыгивал и раскачивался, словно вопросительный знак.

– Лирика была там! – воскликнул мальчик. – Это Лирика её нашла – мой младший брат сказал, что слышал, как мама Лирики кричала на неё этим утром.

Клэр удивилась, но она знала, что в этом не было ничего удивительного. В городе профессиональных рассказчиков новость о девочке, потерявшей память, конечно должна была распространиться быстро. А значит, вскоре о ней узнают Мира Бахрома и королева.

– Довольно! – осёк их постановщик. – Ты, – он указал на Лирику. – Объясни.

Лирика вышла вперёд и выпалила их легенду одним духом. Клэр при этом всем своим видом старалась продемонстрировать, что она через всё это прошла. Когда Лирика закончила, брови постановщика опустились так низко, что Клэр подумала, как бы они не соскользнули с его носа.

– Историк Бахрома предупреждала о двух опасных девицах, которые попирают Соглашение гильдий и сеют смуту во владениях нашей королевы. Как ты можешь быть уверена в том, что это не одна из них?

Сердце Клэр застряло у неё в горле. Как быстро он догадался, кто она такая!

– Она Роялистка, сэр, – с жаром произнесла Лирика, и сердце Клэр медленно продвинулось обратно вниз. – Когда я её нашла, на ней был её плащ. И не просто какой-то плащ – историк Бахрома соткала его лично, и он отмечен печатью самой королевы. Я проверила нашивку.

Клэр старалась не подавать виду. Она и понятия об этом не имела! Поскольку Роялистов в Ардене теперь развелось видимо-невидимо, ей даже не пришло в голову проверить, чей плащ был на ней надет. Если его соткала лично Бахрома, вероятно, он принадлежал одному из первых Роялистов, служивших интересам королевы. Что означало, что кто-то отправился к паутчице с вопросами до неё – по личному поручению королевы.

Она не понимала, что из этого следует, но мысль её тревожила.

– Гмм, – произнёс постановщик, взвешивая слова Лирики. Он окинул взглядом собравшихся. Круг стал больше, поскольку к танцорам также присоединились работники сцены. – Подмастерье Плетёнка, – обратился постановщик к кому-то, кого Клэр толком не видела. – Твоя сестра говорит правду?

Молодая девушка (быть может, лет шестнадцати) вышла вперёд. Её длинные чёрные волосы были аккуратно заплетены в тонкие косы и затем скручены в узел у неё на макушке. На ней было струящееся канареечно-жёлтое платье, а в руке она держала тетрадь. Она была открыта на странице, исписанной пером, вложенным между страниц.

Клэр вдруг поняла, почему улыбка Лирики казалась ей такой знакомой и где она видела тёмные глаза госпожи Плетёнки прежде. А ещё она поняла, что Лирика говорила не «Ка», а «К». Она произносила первую букву имени. Это прозвище сестры, которую зовут…

– Клео, – произнесла Лирика. На лице у неё было написано облегчение.

Это действительно была та самая прядильщица, которая помогла Нэту, Сене и ей спастись от досмотрщиков Огнеграда, когда Клэр в первый раз пустилась в путь вверх по реке. Клео, которая проводила вечера с Тернием и Софи в плавучей библиотеке Бахромы, делясь легендами о единорогах, их историей и их чудесами.