Соперница Снежной королевы - Елена Усачева Страница 2

Костик понимающе зажмурился. Новый учебный год набирал обороты. Сентябрь скреб по душам заголяющимися ветками.

– Лизка, стоять! – поймал он в коридоре одноклассницу. – Новенькую видела?

– Она в туалете.

– Зови! Нужна для срочного дела. – Костик склонился к невысокой Арзамасцевой, клюнул носом в ее светлую макушку. – Ее отправляют домой на Марс.

– Сам иди.

Лиза Арзамасцева слегка задохнулась от своей храбрости – отказать Костику, когда в него все влюблены. И даже она. Чуть-чуть.

– Лиза. – Костик положил ей руку на плечо. Ладонь широкая и мягкая, а у нее такое костлявое плечо. – Вдруг это любовь?

– К кому? – запуталась Лиза.

А ну как сейчас признается, что всю жизнь ждал только ее, что искал по всему свету – и вот вдруг разглядел.

– Инопланетян к новенькой!

Чуть не заплакала от обиды. Вот ведь размечталась!

– Сейчас позову, – поникла Арзамасцева.

– Я буду в раздевалке! – Костик уже мчался к лестнице.

А может, и не в туалете? Лиза видела, как Нона туда заходила. Но это было давно, минут пять назад. Могла уйти.

– Привет!

Странно, Нона стоит около окна. Что там необычного можно разглядеть?

– Ты чего тут?

Новенькая обернулась. Улыбка. Опять эта улыбка! Чему она так радуется?

– У вас деревья облетают, – тихо произнесла она.

– У всех деревья облетают.

– Это ведь береза? – Она ткнула пальцем в окно. – У нас тоже росла береза. Ее отец посадил.

– Тебя Костик ищет.

– А еще у вас солнце совсем другое.

– Круглое. А у вас квадратное, что ли?

Лиза злилась. Сейчас вот Нона встретится с Костиком, и он признается ей в любви. А вдруг – если бы не Горюнова, нежные слова были бы подарены ей. Мягкая ладонь… Потерлась щекой о плечо, словно пытаясь вернуть улетевшее тепло чужой руки.

– Другое.

Нона пошла к выходу. Не спросила, где ищут.

– В раздевалке, – в спину уже бросила Лиза.

Дурацкий какой-то разговор. Может, она правда чокнутая? Или в Америке все такие, с небольшим сдвигом по фазе?

Лиза выглянула в окно. Никаких берез. Кусты барбариса и сирени. Тополя. А еще грязное стекло. Увидеть отсюда березу в Америке было крайне проблематично.

Чокнутая. И что Костик в ней нашел?

Чемоданов неожиданно встретился на втором этаже.

– Уже поговорили? – удивилась Лиза.

– Да нет, разговор только начался.

Нехорошее предчувствие заставило сбежать вниз. Раздевалка огорожена ажурной решеткой, высокий прилавок, обитый пластиковой панелью.

В первую секунду ей показалось, что все в порядке – просто разговаривают. Нона стоит спиной к полупустым вешалкам. Перед ней, слишком близко, Соня. Рядом, как всегда, Фаина. Лиза рассердилась сама на себя. Она-то чего так сорвалась? Тоже хочет быть там? Стоять рядом, слушать, о чем говорят. Так зачем она звала-то? Костик и не собирался с Ноной встречаться! Все это для Сони, для вечной Снежной Королевы.

Железная секция вешалки скрипнула, ударилась о соседнюю. Металлический лязг неприятно царапнул слух. Секция качнулась обратно, заставив душу рваться на части. Какой же противный звук!

Внезапно поняла – там дерутся. Из-за высокой стойки было плохо видно. Слышно. Удары и всхлипы, словно смеялись.

Кому там драться? Фаина и Соня не поделили дружбу с Горюновой?

Внезапно, как молния! Это же они Нону бьют! Шишлакова с Томиловой! Никакого Костика и признаний в любви.

Сначала по сердцу прошелся сквознячок облегчения. Костик не увлечен новенькой. Он верно служит своей королеве, а значит, по-прежнему остается свободным. Заныло плечо – как он тогда положил руку, сквозь ткань блейзера прожгло. Зачем-то вспомнила: «Стоять! Новенькую видела?» – «Она в туалете!»

Из-за ажурной решетки все еще летят глухие звуки ударов. Бежать туда, разнимать? Что же она стоит? Ей же нравится Нона, ее улыбка, умение независимо себя держать. Кто еще, придя в восьмой класс, сможет так себя поставить, что ни у кого и мысли не возникло усомниться в ее праве быть такой. А ее почерк? А задумчивый взгляд в окно?

Надо идти!

Но что-то останавливало. Соня? Пойти против королевы – значит, пойти против класса. Если Томилова так разобралась с невинной Горюновой, то что она сделает с Арзамасцевой, которую знает как облупленную. Знает, как сделать так, чтобы жизнь Лизы в школе стала невыносимой.

Но это еще не все. Какая-то другая сила держит Лизу в коридоре, заставляет слушать эти ужасные звуки. Сама Лиза не виновата. Она не знала, что затеяла Соня. Это подтвердит кто угодно. Костик подтвердит…

И тут Лиза вдруг подумала, что ничего Костик подтверждать не будет. Какой ему резон делать так, чтобы все свалили на него? И еще она поняла, что не просто так стоит. Прислушивается. И не к этим ужасным звукам борьбы и азартным выкрикам. Она прислушивается к тишине в коридоре. Лиза еще раньше заметила, что за конторкой нет охранника, в зимнем саду пусто. И теперь она боится услышать шаги. Увидеть, как из-за дальнего поворота (про ту лестницу, по которой она пришла, и думать нечего, если кто-то пойдет здесь, Лизе уже не скрыться) выходит охранник. Или учитель. Или директор. Да неважно кто. И вот он видит их тут… Не отвертишься. А стоит ей шагнуть через порог раздевалки, как она окажется заодно. Все решат, что сговорились. И Нона в первую очередь. Потому что ее позвала Лиза. Все повязаны. Горюнова увидит ее среди всей этой возни, и говорить уже будет не с кем и не о чем. Нона даже головы в ее сторону не повернет. И уже никогда не улыбнется, не расскажет про свою фантастическую Америку, не объяснит, чем солнце там отличается от солнца здесь.

Боязнь, что она не сможет доказать свою непричастность, убедить всех и в первую очередь Нону, которую она так любит, а сейчас любит особенно сильно, что, знай она об этом, ни за что бы не допустила, – все эти мысли заставили попятиться. Попятиться, с острой болью осознавая, что в этот момент предает Нону, предает все свои такие красивые, такие правильные мысли о жизни и самой себе.

Показалось – идут! Вот-вот из-за поворота покажется человек. Бежать! Первые несколько секунд голова не соображала. Мир состоял из сердца и работающих ног. Быстрее!

Второй этаж. Влетела в туалет. Хотелось захлопнуть за собой дверь. Но дверь, перекосившись, зацепилась за кафель и не шелохнулась. За окном кусты барбариса и сирени. Грязное стекло. Береза! Черт! Тополь, а не береза.

Зачем она ушла? Будет разбирательство, решат, что она все знала.

Предупредить учителей? Вернуться?

Лиза стояла посреди туалета, раздираемая противоречивыми чувствами. Куда бежать? Туда, сюда, остаться здесь? Ей все казалось, что уже шумят, что собралась вся школа, что за окном орет сирена полицейской машины и «Скорой помощи». Пол под ногами дрожал. Скорее! Надо сказать, что она ни при чем.