День матери - Татьяна Богатырева Страница 2

В коридоре меня ловит Эдик. Он интересуется, где сейчас находится Лариса Дмитриевна, выясняет, что она на кухне, и вздыхает – ему бы тоже надо наведаться на кухню, но пока там Лариса Дмитриевна, ему этого никак не сделать. Эдик похож на очень худого и длинного дядюшку Ау. Раз не получилось с походом на кухню, Эдик пробует одолжить у нас с мамой денег. Я категорически ему отказываю, проявляя всю твердость, на какую способен. Поясняю Эдику, что он и так уже не платит нам за свою комнату, причем довольно долго.

На самом деле не платит он легально, то есть мама в курсе и не против. Дело в том, что Эдик несколько лет подряд непрерывно занимается мучительным духовным поиском и параллельно – неопределенным видом искусства. Мама, видя в Эдике родственную душу, искренне его жалеет, считая, что два работника творческого труда, живущие под одной крышей, должны непременно помогать друг другу. Услышав вежливый, но твердый отказ, Эдик на меня обижается. Он говорит, что во мне очень много негативной энергии, и удаляется в свою комнату. Я стучу в нашу комнату; стучу, потому что вдруг мама еще одевается. Оказывается, что в одевании она совершенно не продвинулась, – она просто вывалила большую часть своей одежды из шкафа на кровать и частично на пол и стоит теперь перед этой кучей свитеров, платков, напоминающих юбки, и юбок, напоминающих платки, с крайне недовольным видом.

– Кеша, – говорит мама, – никуда я не пойду.

Она поворачивает голову влево, наклоняет ее и тянет пальцами за образовавшийся маленький второй подбородок.

– Я урод, – говорит мама.

Я уверяю маму, что это неправда. Это действительно неправда. У мамы очень доброе лицо, она стройная и высокая, и еще у нее очень красивые рыжие волосы; они вьются и занимают много пространства – целая копна.

Мама рассеянно кивает, она меня уже не слушает и озабочена чем-то другим.

– Принтер, – говорит она. – То ли краска кончилась, то ли еще что. Надо распечатать новые стихи, Лене показать.

Леня – это Леонид. Мой отец. Мы должны встретиться с ним и вместе пойти праздновать мой день рождения в Макдоналдс. Я не знаю, почему оба моих родителя решили, что надо идти именно в Макдоналдс. Видимо, им показалось, что любой двенадцатилетний ребенок должен любить подобные вещи. Я решил не заострять на этом внимание, главное, что должен был прийти папа, которого мы не видели уже больше полугода, а где с ним встретиться – не так уж это и важно.

– Можно распечатать стихи в копи-центре, – говорю я, начиная волноваться по поводу того, что мы и вправду можем в итоге никуда не пойти. – Ты очень красивая, – поспешно добавляю я.

Мама все так же рассеянно кивает. Я понимаю, что опасность миновала.

В конце концов мы все же оказываемся в Макдоналдсе с распечатанной для папы новой подборкой стихов. Мама сидит за столиком, погруженная в стихи, шевелит губами – перечитывает. За соседним столиком парень пытается укусить гамбургер, но гамбургер многоэтажный, а парень сидит с девушкой, которая аккуратно берет по одному ломтику картошки из коробочки и не менее аккуратно макает ломтики в кетчуп. Парень в трудном положении. Он удручающе смотрит на гамбургер и откладывает его в сторону.

Папа приходит не один. Он с девушкой. Девушку зовут Рита. Она хихикает и держит папу за руку, даже когда они садятся к нам за столик. Я стараюсь не смотреть на маму, но, и не глядя на нее, знаю – мама в ярости. Еле слышно пробормотав «здравствуйте», мама надолго замолкает. Папа не понимает, что он зря привел с собой Риту. У него хорошее настроение, он наливает в стаканы с кока-колой коньяк, который достает из внутреннего кармана куртки, и поздравляет меня с днем рождения. Рита присоединяется к поздравлению, ко мне она обращается как к совсем маленькому мальчику, думает, видимо, что мне лет пять.

– Что тебе подарили, детка? – спрашивает она.

Я уныло показываю пальцем на свитер, который на мне надет. Свитер у меня ярко-красный, как нос клоуна Роналда на плакате над нашими головами. Тут папа понимает, что подарка для меня у него нет. Он разыгрывает целое представление – наклоняется под стол, как будто он роется в своем портфеле и все никак не может вытащить подарок. Но мне с моего места отлично видно, что в портфеле ничего подходящего он найти не может. В конце концов папа вытаскивает из портфеля несколько экземпляров своей книги. Той самой, что занимает у нас дома треть кладовки. Берет одну из них в руки и протягивает мне, лучезарно улыбаясь. Молчание мамы становится угрожающе громким.

– Ленечка, ты книгу-то подпиши! – говорит Рита.

Рита явно глупая.

Папа подписывает мне книгу. Я благодарю его. Мы молчим. Папа пьет колу с коньяком и говорит как ни в чем не бывало, что Рита учится в колледже на скульптора.

– Угум, – мычу я.

Получается, Рита ненамного старше меня. Выясняется, что папа живет с Ритой.

Покончив с описанием их с папой совместного житья, Рита переходит к рассказу о том, как они с папой познакомились, но тут я понимаю, что надо что-то с этим всем делать. Потому что мама смотрит на папу так, как будто собирается затолкать ему в горло несколько оставшихся экземпляров книг, лежащих на столе. Она смотрит то на папу, то на книги. В Ритину сторону она даже не смотрит и только морщится каждый раз, когда Рита произносит какие-либо слова.

– Ой, – громко говорю я, перебивая Риту.

Рита замолкает и с удивлением смотрит на меня.

Дальше мне срочно нужно что-то придумать.

Я пытаюсь импровизировать.

– Мне… нам… в смысле, я, – неуверенно плету я. Тут меня осеняет. – Дедушка, – восклицаю я, – к нам вечером должен приехать дедушка! Нам пора.

У меня и вправду есть дедушка, мамин отец. Моего отца он терпеть не может и никогда с ним не видится, поэтому моя ложь получается вполне логичной. Дедушка, правда, не видится и с мамой, но об этом я умалчиваю.

Дальше все следует делать очень быстро. Я вскакиваю и застегиваю куртку. Свитер попадает в молнию, и ее заедает. Рита хлопает глазами. Мама стоит рядом и яростно молчит, выпрямляя спину еще больше, хотя осанка у нее и так неестественная.

– До свидания, – бормочу я и, глядя, как Рита все еще держит папу за руку под столом, тоже беру маму за руку.

Мама никак не реагирует и продолжает в упор смотреть на отца. Сдвинуть ее с места получается не сразу, приходится дернуть за руку и сделать шаг вперед.