Секреты - Жаклин Уилсон Страница 2

— И ты считаешь себя матерью! — воскликнула Нэн. Она наклонилась, подхватила Гэри, оравшего на своем стульчике, увидела его сопливый нос и с гримасой сунула малыша маме в руки. — Вот, поднапрягись, хотя бы о нем позаботься!

Повернувшись к лестнице, она громко позвала Бетани. Та бегом спустилась вниз с хозяйственной сумкой, куда затолкала мои вещички. Нэн выхватила у нее сумку и крепче сжала мне плечи.

— Ну вот, все в порядке, лапонька, нам пора.

Мама все плакала и даже не удосужилась попрощаться со мной. Кайл только хлопал глазами. Но Бетани вдруг горячо обняла меня, хотя мы терпеть не могли друг дружку с тех самых пор, как стали сводными сестрами.

— Прости меня, Дарлинг, — шепнула она.

Бетани, должно быть, и правда чувствовала себя виноватой, потому что, когда мы пришли к Нэн и я открыла сумку, оказалось, что она положила туда черную футболку, ту, что с серой белочкой на груди. Эту футболку ей подарил среди прочего Терри на Рождество, и она тогда страшно на меня разозлилась, потому что в «подарочный» день застукала меня за тем, что я тайком ее примеряю. Футболка сидела на мне обалденно, хотя я почти на два года старше Бетани, только она крупная, а я по сравнению с ней просто пигалица. Она тогда прошипела: «Сними сейчас же, не то расскажу папе…» А теперь вот отдала ее мне.

Я ношу ее с черными джинсами и крокодиловыми башмаками. Правда, башмаки еще прошлогодние и тесноваты, но я не обращаю внимания.

«Мы, женщины, должны терпеть, если хотим выглядеть стильно», — часто говорит Нэн, сбрасывая туфли на шпильках и растирая натруженные ноги.

Моя Нэн слишком молодая для бабушки и совершенно, совершенно очаровательная. Она не казалась бы бабушкой даже в обычном старушечьем платье. Моя Нэн носит облегающие кружевные топики и короткие юбки, из-под которых ее ноги видны во всей красе. Особенно потрясно она выглядит, когда ведет свой танцкласс в стиле кантри. У нее много всяких фенечек и прибамбасов, к любому костюму. Мне ужас как нравится ее белый жакет с ожерельем из горного хрусталя, короткая белая юбка и белые кожаные ковбойские сапожки со шпорами.

— А можно и мне иногда приходить на твой танцкласс, Нэн?

— Ну конечно же, дорогая. Я считаю, ты освоишь все очень быстро. Вот и Пэтси к нам ходит, верно, лапушка?

Пэтси радостно улыбнулась мне:

— Это же будет здорово, Дарлинг!

Пэтси так добра ко мне. Она совсем, совсем не такая, как Бетани. Пэтси, кажется, и в голову не приходит дуться на меня за то, что теперь ей надо делить со мной свою спальню. А это непросто, ее комнатка не намного больше буфета. Там только одна кровать, так что Нэн устроила мне постель из диванных подушек на полу и набросила пуховое одеяло. Это было замечательно, когда я легла, но посреди ночи подушки стали разъезжаться в разные стороны.

Пэтси услышала, как я верчусь, стараясь опять сдвинуть подушки.

— Эй, Дарлинг, перебирайся в мою постель, — шепнула она.

— Так ведь будет тесно. Да ты не бери в голову, мне здесь прекрасно, — прошептала я в ответ.

— Неправда. Залезай, залезай, вот будет здорово! — Она хихикнула. — Ты должна слушаться свою тетушку, Дарлинг!

Я тоже хихикнула. Пэтси только семь лет, но она действительно мне приходится тетушкой. Она самая младшая дочка Нэн. Моя мама — Тамми — самая старшая. Хотя и ведет себя так, говорит Нэн, будто совершенно не повзрослела.

Пэтси — любимица Нэн. Нэн называет ее «мой маленький подарочек». Она дочка Пита, а Нэн просто помешана на нем. Я не могу его вспомнить как следует, но думаю, что он огромный и вроде медведя. Пэтси маленькая и пушистая, словно котенок. У нее светлые волосы, красивые и длинные. Она то собирает их сзади лошадиным хвостом, то свертывает на затылке и закалывает с обеих сторон маленькими прелестными заколками-бабочками. У нее, правда, очень забавная походка, как у пингвина, но это потому, что она занимается балетом. А еще степом и акробатикой. Нэн собирается скоро отдать ее в специальную театральную школу, потому что она одаренная и, похоже, ее ждет большое будущее.

Может, вы подумаете, что Пэтси противная воображала, но она совсем не такая, совершенно. Я всегда ее очень-очень любила, хотя мы виделись не так часто, как прежде, когда мы с мамой жили только вдвоем. А потом, когда мама сошлась с Терри, она и Нэн рассорились. Но я люблю всю семью Нэн, а Пэтси — после Нэн — больше всех.

Я забралась к ней в кровать, и мы улеглись рядышком, словно влюбленные. Пэтси такая маленькая и гибкая по сравнению с Бетани. (Вообще-то с Бетани мы никогда не обнимались, не те были отношения, но, когда Терри и мама начинали скандалить посреди ночи, это было просто невыносимо… тогда мы с Бетани прижимались друг к другу и накрывались одеялом с головой, чтобы было не так слышно.)

Волосы Пэтси щекотали мне лицо, но я ничего не сказала. Просто протянула руку и ласково пригладила их. Мне ужасно хочется отрастить волосы подлиннее, но они у меня какие-то редкие и вечно растрепанные. Правда, если откинуть голову назад и втянуть ее в плечи, еще можно обмануть себя и считать, что волосы достают мне до плеч, только это неправда. Как Пэтси повезло, что у нее такие прелестные длинные волосы. Пэтси здорово повез… стоп, точка.

Но все-таки теперь и мне повезло. У меня началась новая жизнь, и я счастлива, счастлива, счастлива. Правда, вид у меня так себе, потому что пришлось сделать мне десять швов на лбу и они еще хорошо видны. Нэн не решалась пока вымыть мне голову, так что челка вся слиплась. У меня останется большой шрам, но это меня не заботило. Зато буду выглядеть КРУТОЙ девчонкой.

В больнице я не выдала Терри. Просто не смогла. Из-за мамы. Я сказала, что мы с братом и сестрой затеяли глупую игру в ковбоев и я попала в лассо.

Нэн поддержала меня. А когда мы вышли, сказала, закуривая:

— Хотя уж не знаю, с какой стати нам защищать этого подонка… Ну ладно, по крайней мере, меня никто не посмеет назвать доносчицей.

Ей было сказано, что курить в больнице строжайше запрещено, вот она и злилась на них. А уж Терри этого и вовсе, кажется, готова была пригвоздить своими каблуками-шпильками.

— Знаешь, у твоей мамаши явно с головой не в порядке, — сказала Нэн, когда мы плелись домой из больницы; мой лоб был весь прошит черными швами. — Почему она не бросит его?

Я пожала плечами. Мне тоже это непонятно.

— Но я-то все же бросила его сейчас, верно, Нэн? — сказала я.

— Конечно, Дарлинг. Какая ты была чудесная, храбрая девочка там, в больнице. Я горжусь тобой.

— И я правда-правда могу теперь жить у тебя, Нэн? Я буду делать все-все по дому, и присматривать за Пэтси, и помогать Лоретте с ее малюткой Бритни. Я умею обращаться с детьми…

— Бог с тобой, лапушка, — сказала Нэн. — Тебе вовсе не нужно зарабатывать себе право оставаться с нами. Ты член семьи.

— И я могу остаться в твоей семье навсегда, Нэн? Ты обещаешь?