Пришельцы из холодильника - Дмитрий Емец Страница 2

Мамино прозвище – Яичница – является единственным прозвищем, которое придумала не она сама. Сами понимаете, кому охота давать прозвища самим себе, другим – пожалуйста, но вот себе...

По какому случаю мама стала Яичницей, никто толком не помнит, может быть, из-за того, что яичница – ее фирменное утреннее блюдо, во всяком случае, было им до тех пор, пока у нас не забарахлил синтезатор продуктов. Мама вечно озабочена наведением порядка на «Кашалоте» и всякими хозяйственными вопросами.

Целыми днями она бегает по звездолету то с пылесосом, то со сковородкой и жалуется, что ничего не успевает. Порой она берется проверять наши уроки, горячится, называет нас оболтусами, но при этом вскоре обнаруживается, что и сама мама уже все забыла и путается в формулах и интегралах точно так же, как и мы. «Ну и что! – кричит мама, когда мы ей об этом говорим. – Вы сперва выучитесь, получите два высших образования, как я, а потом можете все забывать!»

Мне – двенадцать лет, Дискетке – пять, а Пельменю – четырнадцать. У Пельменя сейчас так называемый переходный возраст, который проявляется в том, что он тайком выдавливает прыщи и всем грубит. Про этот «переходный возраст» я вычитал в какой-то умной книжке и теперь дразню Пельменя не иначе, как «переходняк». Ну и злится же он, скажу я вам!

Дискетка, проказливая маленькая девчонка, любимица всей семьи. Так уж случилось, что половины букв она не выговаривает. В результате речь ее пестрит «лыбами», «лозами», «леками» и «плочими» перлами. Но «лыба» и «лека» – это еще ерунда. Больше всего мы веселимся, когда, ругаясь с нами – а ругаться и вообще выяснять отношения она обожает, – Дискетка говорит «дуляк!». Попробуй догадайся, что это «дурак!».

Кроме «р», она не выговаривает еще «ж», произнося вместо «ж» – «з». Это выходит еще забавнее. «Узе», «заль», «залуюсь» – то и дело проскакивают у нее в речи, а однажды мы хохотали часа три, когда Дискетка вместо «Я же не жужжу!» произнесла «Я зе не зуззу!».

Мы с Пельменем постоянно ссоримся, и хотя я младше, но стараюсь не оставаться в долгу. Яичницу это огорчает, и она часто говорит, что не знает, у кого хуже характер: у меня или у Пельменя. Я лично считаю, что у Пельменя, хотя он уверен, что у меня. Впрочем, иногда я даже с ним соглашаюсь, потому что приятно и в этом превосходить брата.

Наш «Кашалот» относится к классу малых исследовательских звездолетов. Он размером с двухэтажный дом, имеет внутреннюю площадь в четыреста квадратных метров и весит около пяти с половиной тонн. По вместимости «Кашалот» рассчитан на восемь членов экипажа, так что наша семья еще вполне может слегка увеличиться. Я лично не против: ужасно интересно, какие у меня еще будут братья и сестры.

Внутри звездолета располагаются моторный отсек, склад оборудования, кают-компания, родительская каюта, детская, наш с братом отсек, ремонтная мастерская и столовая. Уф, едва все перечислил!

В ремонтной мастерской роботы Репка и Коробок каждый день подзаряжают свои аккумуляторы. Должно быть, это ужасно скучно: сидеть по полчаса в день со штепселем в боку и ждать, пока зарядное устройство не начнет мигать зеленым, сигнализируя, что подзарядка закончена и штепсель можно вытаскивать. На самом деле, конечно, слово «штепсель» я употребил не совсем кстати, потому что куда больше это похоже на увеличенный процессорный разъем – «папу».

Я только что сказал, что подзаряжаться скучно, но мне пришло в голову, что поглощать пищу так, как это делаем мы, люди, – тоже занятие весьма нудное, так что в этом смысле нам тоже не везет.

Репка и Коробок не простые роботы, они точно так же, как и Лелик, наделены искусственным человеческим интеллектом: Репка – женским, а Коробок – мужским. За долгие годы мы с Пельменем так к ним привыкли, что воспринимаем Репку с Коробком не иначе как бабушку с дедушкой, а они относятся к нам как к внукам...