Тайна одноглазой «Джоконды» - Валерий Роньшин Страница 19
Тайна одноглазой «Джоконды» - Валерий Роньшин читать онлайн бесплатно
И она с тем же рвением принялась обнимать и целовать Гафчика. Потом тетя до отвала накормила нас блинчиками с мясом и уложила спать. Не успела моя голова коснуться подушки, как я тут же уснула.
Что мне снилось, лучше не вспоминать.
А разбудил меня шум дождя. Я открыла глаза и сразу увидела… «Джоконду». Картина висела на стене, напротив кровати. Может, я все еще сплю?.. Я больно ущипнула себя за руку. Сон окончательно улетел, и я все поняла.
Дело в том, что Матильда Эрнестовна Конде была три раза замужем. И все три раза за иностранцами. Мужья у нее были заядлыми коллекционерами. Первый муж, японец, собирал шелковые кимоно; второй, немец, – пивные кружки; а третий, француз, коллекционировал картины.
Когда же Матильда Эрнестовна разводилась с мужьями, они дарили ей на память свои коллекции. Поэтому вся квартира тети Моти была буквально забита кимоно, пивными кружками и картинами в резных рамах.
Я закинула руки за голову и, глядя на «Джоконду», начала мысленно перебирать события последних дней. Перебирать, как вы сами понимаете, было что. Ваганьковское кладбище, банда Паштетова, убийство Немухина и так далее, вплоть до звонка странного человека по имени Смерть.
Когда этот человек сообщил по телефону о черном пятне, я дико перепугалась. Но сейчас ко мне вновь возвращалась былая храбрость.
«Пора действовать, Эмка!» – сказала я себе.
С этой бодрой мыслью я вскочила с кровати и отправилась в ванную. Долгий прохладный душ окончательно привел меня в чувство. Я вновь была той неунывающей Эммой Мухиной, которую вы знаете.
Из гостиной доносились голоса. Я пошла туда.
Здесь сидели тетя Мотя и Глеб Борисыч Перепелкин. Глеб Борисыч был тети-Мотиным соседом. Он частенько заходил к ней в гости поиграть в карты и поговорить об искусстве.
Вот и теперь они играли в карты и говорили об искусстве.
– Искусство, – важно вещал Перепелкин, – это попытка создать другую реальность. И еще неизвестно, какая из двух реальностей более реальная…
– Глеб Борисович, вы дурак, – отвечала ему Матильда Эрнестовна, кидая на стол бубнового туза.
– Дурак так дурак, – покорно соглашался Перепелкин, откладывая карты в сторону. – Здравствуйте, Эмма. С приездом. Как там Москва?.. Что новенького в Третьяковской галерее?..
В Третьяковке я была сто лет назад и поэтому понятия не имела, что там новенького.
– Все по-старенькому, – ответила я.
– А у нас в Эрмитаже экспонируется бесценное творение великого Леонардо, – гордо сообщил Перепелкин.
– Вы уже были на выставке?
– Я там каждый день бываю.
– И все время выстаиваете такую огромную очередь?!
Перепелкин рассмеялся:
– Нет, конечно.
– Глеб Борисович работает в Эрмитаже, – пояснила тетя Мотя. – Разве я вам не говорила, Эммочка?
– Да, да, говорили, – вспомнила я.
– Его очень ценят в музее, – продолжала тетя. – Глеб Борисович один из ведущих искусствоведов Санкт-Петербурга. Он занимается эпохой Возрождения. А как он знает Эрмитаж…
– Перестаньте, милейшая Матильда Эрнестовна, – порозовел от смущения Перепелкин. – Впрочем, Эрмитаж я и в самом деле знаю как свои пять пальцев. Я проработал в музее тридцать с лишним лет. Эрмитаж – удивительный мир, полный чудес. Роль Эрмитажа в истории русской культуры трудно переоценить. Да что там русской, возьмем мировую культуру…
По опыту прошлых приездов я знала, что Глеб Борисыч может рассуждать в таком духе бесконечно. Поэтому, послушав его из вежливости еще секунд двадцать, я перебила:
– Глеб Борисыч, можно вам задать один вопрос?
– Разумеется, милая. – Он поправил на носу очки.
– Копия «Джоконды», что висит у Матильды Эрнестовны в спальне, представляет какую-нибудь ценность?
– Это не копия, – с серьезным видом ответил Перепелкин, – а оригинал.
– Ну-у, начинается, – всплеснула руками тетя Мотя. – Опять вы, Глеб Борисович, за старое…
– Да, опять! – горячо воскликнул Перепелкин. – Я как специалист по итальянской живописи XVI века утверждаю, что в вашей спальне, милейшая Матильда Эрнестовна, висит картина кисти Леонардо да Винчи. Подлинник.
– А что же тогда висит в Эрмитаже? – спросила я. – Копия?
– Нет, там тоже подлинник.
– Как это? – удивилась я. – И тут, и там подлинник?!
– На сей счет у Глеба Борисовича есть целая теория, – засмеялась тетя Мотя.
– Да, целая теория, – с жаром подтвердил Перепелкин. – Она заключается в том, что великий Леонардо написал две абсолютно одинаковые «Джоконды»…
– Успокойтесь, Глеб Борисович, – погладила его по плечу тетя Мотя. – Бог с ней, с «Джокондой». Давайте лучше пить чай.
Но Перепелкину было уже не до чая.
– Не-ет, уважаемая Матильда Эрнестовна. Здесь надо разобраться. Вы думаете, в чем ценность художественного полотна? В красках, которыми оно написано? Или, может, в раме, в которую оно вставлено?.. Нет и еще раз нет! Ценность картины заключается в той творческой энергии, которую в нее вложил художник. И чем талантливее художник, тем больше творческой энергии ему удается вложить в свое произведение. – Глеб Борисыч суетливо поднялся с кресла. – Прошу за мной, милые дамы.
Мы прошли в спальню.
– Встаньте, пожалуйста, сюда, Эмма. – Перепелкин поставил меня справа от «Джоконды». – Чувствуете, какой сильный поток энергии идет от полотна?
Честно признаться, ничего я не чувствовала.
– Чувствую, – сказала я, чтобы не расстраивать старика.
– Замечательно. Запомните свое ощущение. Завтра мы с вами пойдем в Эрмитаж. И вы, стоя у той картины, почувствуете, что она излучает точно такую же энергию.
– При чем тут энергия? – пожала плечами Матильда Эрнестовна. – Просто это очень хорошая копия. Мой третий муж, француз, знал толк в живописи.
– Имеются и другие доказательства. – Перепелкин указал на скрещенные руки Моны Лизы. – Обратите внимание на этот фрагмент. Такие мазки характерны для итальянской школы конца 1503 года. А именно в 1503 году и была написана «Джоконда».
Тетя Мотя демонстративно заткнула уши:
– Глеб Борисович, умоляю, хватит. Вы уже нас забодали своей теорией. Эммочке пора спать. Двенадцатый час ночи.
– Как двенадцатый?! – Я посмотрела на часы.
Да – двенадцатый. Выходит, я целый день продрыхла.
Перепелкин снял очки и начал смущенно протирать платочком стекла.
– Прошу простить, милые дамы. Увлекся. Спокойной ночи, Эмма.
– Спокойной ночи.
Они вышли из спальни. А мне в голову пришла потрясающая идея. А что, если подсунуть Смерти вместо той «Джоконды» – эту?! Раз обе картины нарисовал Леонардо да Винчи, значит, я ничем не рискую.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments