Обещание ведьмы - Лене Каабербол Страница 19

Он не отводил от меня взгляда.

– Забавно, – произнёс он. – Когда тебе нужно бороться, чтобы защитить себя, ты не такая уж смелая.

– В смысле? – спросила я, немного обидевшись.

– Я имею в виду, что, когда какой-то болван налетает на тебя на школьном дворе, ты позволяешь ему сбить себя с ног, по крайней мере, как правило. Но если тебе нужно кого-то или что-то защитить… ты вдруг становишься отважной прямо как Львиное Сердце.

Я почувствовала, как щёки заливает румянцем. «Как Львиное Сердце» – это, наверное, самая большая похвала, которую только можно услышать от Оскара.

Над мостом повисла тишина. Мне кажется, все убегающие животные уже добрались и нашли себе подходящее место. Так странно – если прислушаться диким чувством. С одной стороны моста слышался копошащийся, жужжащий, гомонящий хор различных жизней. С другой – ничего. Абсолютная, полнейшая тишина, за исключением тихого шелеста растений и низкой, сонной песни самой земли.

Я мельком взглянула на листок. «Нужно было спросить маму, что означает слово «мытарства», – подумала я, но теперь уже поздно. Интересно, заклинание подействует, если не до конца понимаешь, что произносишь?

Я сделала глубокий вдох и задумалась: не нужно ли мне показывать в каком-нибудь направлении, делать взмахи руками или что-то типа того? Если и существовали какие-то колдовские движения, я их не знала. Вместо этого я встала на колени рядом с ручьём в шаге от моста. И осторожно положила перед собой на песчаную дорожку горстку чернозёма.

«Тлен земли, – пробормотала я, добавляя обрезанную прядь своих волос. – Мой тлен». – Затем полила это всё водой из ручья – из чайной чашки тёти Исы, которую захватила с собой. Все мои действия казались знакомыми, простыми, но тем не менее единственно правильными. – «Вода земли и – тьфу! – моя вода». – Я плюнула, несмотря на то, что во рту всё пересохло. «Огонь земли…» – Я заранее окунула веточку в стеарин, чтобы она наверняка загорелась. – «И мой огонь». – Слегка надавила на большой палец ножиком Оскара, который теперь был моим. – «Воздух земли…» – Отпустила пёрышко, и оно, приземлившись на сооружённый мной холмик, тут же вспыхнуло. – «…и моё дыхание». Я осторожно подула, и языки пламени взметнулись ещё выше.

А затем закрыла глаза. И вдруг поняла, что мне совсем не нужен листок. Слова возникли в голове сами по себе, словно я произносила их уже тысячи раз в течение тысячелетий.

– Земля с землёй, – прошептала я, – вода с водой, огонь с огнём и воздух с духом жизни.

Стало что-то происходить – внутри меня и снаружи. Нечто начало собираться воедино. Я не открывала глаз, но всё равно почувствовала, что взмываю в воздух: что-то поднимает меня и несёт всё выше и выше.

– Пусть встанут на пути.

Я услышала свой голос, который больше не был шёпотом. Но и только моим он не был. К нему добавилось… множество жизней, тысячи жизней… тысячи голосов.

– Насилий вражьих и мытарств! – закричала я. – Щитом единым!

И вдруг поняла, что всё это означает, и «мытарства» тоже. Это то же самое, что страдания. Когда что-то терзает – тело или душу. Мучительно и глубоко.

Они все находились внутри меня. Каждая птичка, каждое насекомое, каждое животное. Мама и Лия. Оскар и храбрый крохотный Валиант, который всё-таки хотел стать спасителем мира, но только если с ним рядом будет Оскар. Они заполнили меня до краёв, так что я была готова разорваться на кусочки. Я знала, что уже не стою на коленях на песчаной дорожке, а парю в воздухе и медленно начинаю вращаться.

– Пусть сможет кто-либо войти и выйти снова!

Мой голос гремел и грохотал, словно раскаты грома, а я кружилась всё быстрее и быстрее – меня несло прочь от моста, как будто мощь произносимых слов отшвыривала меня назад.

ЛИШЬ С МОЕГО СОГЛАСИЯ.

ПО.

МОЕМУ.

Последние слова мне пришлось выкрикивать по частям. Мне едва удавалось произносить их так, чтобы они не были просто звуками или раскатами грома без содержания. Ещё чуть-чуть – и я бы рассыпалась на части. Всё внутри было напряжено до предела, чтобы сдерживать ту силу, которая била во мне ключом. Мне она не принадлежала. Во мне и капли подобного не было. Это была неимоверная сила дикого мира, мощь тысячи живых существ, и она могла разорвать меня на кусочки.

ЛИШЬ.

СЛОВУ.

Последнее слово. Последний слог. Больше ничего не нужно было произносить, не нужно ничего удерживать. И я ослабила хватку. Сдерживаемая мощь вырвалась на свободу, и когда я на мгновение открыла глаза, мне показалось, что я нахожусь внутри радужного зеркала: нет, даже больше – внутри зеркала в зеркале, которое находится ещё в одном зеркале…

Я могла исчезнуть. Могла пропасть в этой бесконечности: в зеркале за зеркалом и ещё за одним зеркалом. Но при этом я поняла, что делать этого не следует. Так как если я там затеряюсь, то вряд ли вернусь живой. И никогда вновь не стану Кларой – девочкой из плоти и крови, обладающей капелькой мощи дикой ведьмы, обыкновенной и особенной, иногда испуганной, а порой… отважной – прямо как Львиное Сердце.

– Я хочу быть Кларой, – прошептала я. – Просто Кларой!

И я упала. Не знаю, с какой высоты и как долго я падала, но приземлилась на землю с таким толчком, что всё во мне сотряслось и из меня вышибло дух.

На земле я лежала долго. Но время не имело никакого значения. Казалось, лежу я час или год – всё равно.

Я была абсолютно опустошена. Где-то ощущалась боль, но и это не имело значения.

На самом деле мне всё было безразлично. Люди живут и умирают. Животные живут и умирают. Не всё ли равно? Я не рассчитывала, что когда-нибудь смогу испытать какие-либо чувства. Если бы удалось вскрыть мою голову и сердце, они бы походили на электрические цепи, в которых сгорели и расплавились все элементы, однако поскольку они были не из пластмассы, а из плоти, крови, мозгового вещества и тому подобного, то выглядели бы ещё более отвратительно.

Я не знала, могу ли вообще двигаться, а желания попытаться не возникало. Может, такое же состояние сейчас у тёти Исы и остальных? Они тоже оказались в неизвестном месте, где остановилось время, где сердце вдруг замерло, не доведя до конца неимоверно медленное биение, и где так легко и просто взять всё и прекратить?

«О нет, о нет, о нет!»

Тоненький чирикающий голосок звучал очень похоже на Никто, но ведь этого быть не могло.

«Моя!»

Кот? Нет, Котёнок, просто он становится всё больше и больше похож на Кота. Но здесь его тоже не было.

«Давай вставай!»

Недовольный приказной тон принадлежал Кахле.

«Клара, ты нужна нам. И ты, и Оскар. Сядь, пожалуйста. Ты умрёшь, если останешься лежать».