Город оживших снов - Екатерина Неволина Страница 19

Мишка, еще не забывший недавнюю драку, тоже словно ждал сигнала и в свою очередь кинулся на Юрку.

Я в ужасе закрыла глаза. Так и знала, что выйдет только хуже! Когда я вновь подняла ресницы, вокруг дерущихся толпился местный персонал, а в столовую входила вызванная кем-то классная. Один ее глаз был накрашен темно-синими тенями, второй накрасить она не успела. Смотрелось это устрашающе.

– Ну это не дети, а сущее наказание! Ни на минуту нельзя оставить одних! – причитала Галина Дмитриевна, растаскивая забияк по разным углам. – Что на этот-то раз случилось? Из-за чего переполох?

Наташка гордо промолчала, зато Юлька молчать и не собиралась.

– Из-за нее! – с готовностью сообщила она, кивнув в мою сторону.

– Врет! – взвилась Наташка, и щеки ее тут же запылали от гнева.

– Погоди! – Классная властно отстранила Наташку и, приблизившись, посмотрела на меня, как исследователь на экзотического жучка ужасно редкого и неизвестного ему вида. – Это правда, Сосновская?

Я машинально взяла со стола салфетку, покрутила ее зачем-то в руках и положила на тарелку, которую еще так и не унесли.

– Отчасти, – выдавила я, сообразив, что пауза уж слишком затянулась и становится угрожающей.

– Отчасти? – Ровные, красиво выщипанные брови классной возмущенно приподнялись. – Ты понимаешь, Марина, за те несколько дней, что длится наше путешествие, ты умудрилась влипнуть во все возможные неприятности. Сначала сбежала, потом спровоцировала мальчиков на драку, затем…

– Не все, – пробормотала я в тщетной попытке отстоять собственную честь.

– Что значит «не все»? – В голосе классной звучал брезгливый ужас.

– Не все неприятности, – закончила я, уже чувствуя себя ужасно глупо.

– Ах так! – Классная уперла руку в бок и обвиняющее уставилась на меня. – Так ты планируешь еще что-то? Приберегла напоследок?

Я молчала, чувствуя поражение.

– Это несправедливо, Галина Дмитриевна! – вступилась за меня Наташка. Ее голос дрожал от гнева и волнения. – Один человек поступил вчера с Мариной очень подло, а она, между прочим, даже отказалась мстить.

– Какой человек? Как это подло? Что у вас вообще здесь происходит?! – воскликнула классная, хватаясь за голову и без сил опускаясь на подставленный ей Юркой стул.

– Пусть этот человек сам объяснит! – заявила Наташка, глядя исподлобья на недавнюю противницу.

Юлька, поджав губы, молчала.

– Нет, это ты мне, Ромашова, объясни! Сказав «а», говорят и «б»! – настаивала Галина Дмитриевна.

– Я «а» не говорила! Пусть тот, кто сделал подлость, и объясняет! – выпалила Наташка. Уже все ее лицо было красным.

– Ну подумаешь, я пошутила, а они из этого целую историю раздули, – Юлька с независимым видом пожала плечами. – Они, Галина Дмитриевна, меня не любят, вот и пытаются выставить дурочкой.

– Что тебя выставлять, когда природа и так постаралась?! – не выдержала Наташка.

– Ромашова! Молчать! Иначе до отправления поезда просидите с Сосновской в своей комнате под замком!

– Подождите, Галина Дмитриевна, я вам сейчас все объясню. Дело как раз и началось с комнаты и замка, – и Юра спокойно и рассудительно вкратце пересказал всю новогоднюю историю, игнорируя как возмущенные протесты Юльки, так и многословные Наташкины дополнения.

– Ну хоть один разумный человек среди вас нашелся! – похвалила классная, дослушав Юркину речь.

– Я только хотела пошутить! Ничего плохого! – тянула свою песню Юлька.

– Это неудачные и несмешные шутки, – Галина Дмитриевна в упор посмотрела на нее. – А теперь ты должна извиниться перед Мариной, и вы помиритесь.

– Я… – Юлька в свою очередь уставилась на Наташку. – Я-то извинюсь, но пусть Ромашова сначала передо мной извинится! Все видели, как она на меня сегодня набросилась.

Наташка молчала.

– Ну, Ромашова, она права. Не задерживай класс. Пока ты не извинишься, мы никуда не пойдем. А сегодня наш последний день в Риге. Ну же!.. – Галина Дмитриевна поощрительно улыбнулась.

– Я не буду перед ней извиняться, – едва слышно проговорила подруга.

– Что? Я не расслышала? – Классная, похоже, отказывалась верить собственным ушам.

– Я не буду перед ней извиняться, – повторила Наташка уже громко и четко. – Юля не права.

– Ромашова, ты забываешься! – Галина Дмитриевна возмущенно хлопнула ладонью по столу, да так, что моя тарелка, тихонько звякнув, подскочила.

Наташка молчала, упрямо уставившись в пол.

В столовой царила абсолютная тишина. Про такую говорят, что слышно, как муха пролетит. Только мух здесь не было. Наверное, на зиму заснули, а может, в Риге их и отродясь не водилось – кто знает.

– Ну же, Ромашова? Ты видишь, что подводишь весь класс. Пока ты не извинишься, никто на прогулку не отправится. И виновата в этом будешь только ты!

Наташка молчала, как партизан на допросе у фашистов.

А я смотрела на нее и гордилась, что у меня такая подруга. Я бы, наверное, никогда не смогла проявить такую самоотверженность и твердость духа! А мальчишки еще как-то смеялись, что между девчонками не бывает настоящей дружбы – мол, только похихикать вместе да о тряпках поболтать, а если до серьезного дойдет – то и дружбе конец.

Но вот Наташка готова защищать меня и с радостью принимает удар на себя. Что они скажут на это?!

– Не заставляйте Наташу! Она – благородный человек и никогда не пойдет против своей совести! – выдала вдруг я.

Галина Дмитриевна снова с удивлением посмотрела на меня: а эта, мол, лучше бы вообще помолчала.

Я разом вспомнила обо всех своих грехах и сконфуженно замолчала, уставившись на накрашенный глаз классной – он упорно привлекал мое внимание, возможно потому, что темное пятно на одном веке удивительно напоминало фингал и было просто завораживающе отталкивающим.

– Та-ак, – произнесла классная, поочередно оглядывая меня и Наташку. – На сегодня экскурсия отменяется. Все останутся в гостинице до вечера, а затем вас отвезут на вокзал, и все, что вы не успели посмотреть в Риге, вы уже не увидите. Благодарите за это Ромашову и Сосновскую.

Сделав это заявление, она с достоинством поднялась и вышла.

В столовой воцарилась тишина, через минуту взорвавшаяся возмущенными криками.

– Извините, вы уже закончили? Не могли бы вы вести себя потише и дать нам возможность прибрать здесь? – с певучим акцентом осведомилась девушка в белоснежном, украшенном кружевом фартучке. За ее спиной многозначительно маячил охранник, наглядно демонстрируя, что все, даже балтийская вежливость, имеет свои границы.

Честно говоря, я покинула столовую без малейших сожалений.