Вилли - Нина Дашевская Страница 19

А в понедельник Анна Сергеевна сказала мне вот что:

— Останься, Себастьян. Мне нужно с тобой поговорить.

Мне это, конечно, не очень понравилось. Все же знают, что в этих оставаниях после урока не может быть ничего хорошего. Хотя вроде бы я ни в чём не виноват.

Ну, я остался. А она и говорит своим великанским голосом:

— Знаешь что, Себастьян. Я купила себе велосипед!

Я чуть со стула не упал.

— Я ведь раньше хотела, но как-то не решалась. А потом посмотрела, как ты ездишь… И подумала, что велосипед добавляет человеку счастья в жизни. Да?

Я кивнул. А она продолжила:

— Я часто тебя вижу из окна. Ты почему-то всё время мимо моего дома проезжаешь.

— Да? — удивился я. — А где вы живёте?

— В переулке Маятников. Там ещё рядом завод, знаешь?

Вот как это вообще может быть?! Почему я её там никогда не видел?

— Да потому что ты мчишься как сумасшедший и никого не замечаешь!

И тут я понял, что надо делать.

— Анна Сергеевна, у меня к вам важное дело.

Я рассказал ей про Августину Блюм. Конечно, Анна Сергеевна видела её много раз, но она всегда думала, что это почти взрослый мальчик. Они живут в соседних домах. Да, оказалось, в переулке Маятников есть ещё другие дома, а я не знал. Я и правда ничего не замечаю вокруг, когда еду туда.

В общем, всё равно они соседи. И мы договорились с Анной Сергеевной, что она будет заниматься с Августиной, и на следующий год у нас в классе появится самая высокая девочка на свете. И никто не будет дразнить её за то, что она такая длинная, а чего-то там не знает.

— Мы закажем ей специальную парту, — говорила Анна Сергеевна, — ей будет удобно… Конечно, Себастьян, мы всё сделаем, чтобы она у нас училась! Только…

— Только что?

— У меня к тебе небольшая просьба… Я никак не соображу, как опустить сиденье на моём велосипеде. Поможешь мне?

Оказалось, там просто очень сильно были затянуты гайки. У меня есть специальный ключ, мне папа подарил, и я довольно быстро справился с этой задачей. А Анна Сергеевна сказала, что и не ожидала, что у меня такие сильные руки.

И я не удержался и спросил её:

— Анна Сергеевна, а скажите… У вас случайно не было дедушки-великана?

— Ну ты даёшь, Себастьян! — засмеялась она. — С тобой не соскучишься. Да, у меня был прадед, мельник. Не настоящий великан, конечно, но два метра ростом, как Пётр Первый. Хотя по мне и не скажешь. А откуда ты знаешь?!

Море

— Знаешь, Севка, — сказала мама, — а давай поедем с тобой к морю.

Всё время одно и то же.

— Да аккуратно я ем! Стараюсь. И не крошу совсем.

— Во-первых, ужасно крошишь, — сказал мой папа, — посмотри под стол. Сам будешь убирать.

Ну да. Значит, опять показалось.

— А во-вторых, Себастьян, наша мама — это не мы с тобой. И если она сказала «к морю», значит, собирай рюкзаки.

— А как же Вилли? — спросил я. Не то чтобы я не обрадовался. Просто поверил не до конца.

— Ну, за Вилли присмотрит Комарик.

— Коля, — поправил я.

— Да, Коля. Он обрадуется. И Вилли, думаю, не будет против. А нам нужно хорошо отдохнуть. В этом году нас ждёт большая работа.

* * *

Ну, и мы съездили к морю. На самом деле. Чего тут рассказывать — море и море. Оно большое. Очень. И я набрал там камешков, в подарок. Примерно семнадцать килограммов. Для всех моих друзей — вот, оказывается, сколько их у меня теперь.

А потом мы вернулись. Это вчера было. Коля Марченко встретил нас на вокзале вместе с Вилли. Он рассказал, что Марк теперь ходит к нему домой два раза в неделю и Колин папа учит его играть на скрипке. Рука, правда, ещё не совсем зажила. Но Марк очень хотел уже скорее заниматься, и они начали. А ещё Коля Сверчок нажучился слышать Вилли. Тоже очень хотел и научился. Правда, Вилли немного дуется, что я уезжал. Но не слишком. Он же всё понимает. И мы сразу же сгоняли с ним к Августине, отвезли ей зелёные морские камешки. А она там сидит уроки делает. На каникулах. Чтобы догнать наш класс.

Я сегодня подумал, что у нас у всех глаза разные. Тёмно-карие у Марка, у Коли — голубые, как в книжках рисуют. Он стесняется даже, что такие яркие. У меня — серые, самые обыкновенные. И зелёные-зелёные — у Августины Блюм. Такая у нас теперь будет теория четырёх красок.

А теперь я спать пойду. Потому что с завтрашнего дня нас ждёт большая работа. Всех нас. Мы начинаем строить наш театр.