У-гу! - Карл Хайасен Страница 19

В тот день последним уроком была американская история. После звонка Рой дождался, когда все ребята выйдут, и осторожно выглянул в коридор: нет ли Даны Матерсона?

— Рой, что-то случилось?

У него за спиной стоял мистер Райан, учитель истории.

— Нет, все в порядке, — бодро ответил Рой и шагнул в коридор.

Историк запер кабинет.

— Вы тоже домой? — спросил Рой.

— Я бы с радостью, но мне еще проверять работы.

Рой прошел с мистером Райаном до учительской, по пути они немножко поболтали. Рой пытался выглядеть беззаботным, но приходилось озираться — проверять, не крадется ли сзади Дана.

Мистер Райан был довольно высок и широкоплеч (в студенческие годы он даже играл в американский футбол), так что в его компании Рой чувствовал себя в безопасности. Почти так же спокойно, как с папой.

— Ты ездишь домой на автобусе? — спросил Райан.

— Конечно.

— Тогда тебе в другой конец школы.

— Угу. Я просто решил прогуляться.

Уже перед дверью учительской мистер Райан спросил:

— Не забыл, что у вас в понедельник контрольная?

— Помню, англо-американская война тысяча восемьсот двенадцатого года. Я уже подготовился.

— Да? Кто выиграл сражение за озеро Эри?

— Коммодор Перри.

— Который Перри — Мэтью или Оливер?

— Мэтью? — неуверенно сказал Рой.

— Поучи еще немного, — подмигнул мистер Райан. — И хороших тебе выходных.

Рой остался один в пустом коридоре. Школа после последнего урока пустеет удивительно быстро — как огромная ванна, у которой выдернули пробку из сливного отверстия. Рой прислушивался, не раздадутся ли сзади крадущиеся шаги, но различал только тиканье стенных часов над дверью школьной лаборатории.

До отхода автобуса оставалось четыре минуты. Ничего, Рой уже разведал сокращенный путь через спортзал. Он хотел сесть в автобус одним из последних, занять свободное сиденье впереди и быстро выскочить на своей остановке. Дана с дружками обычно сидят в самом конце и редко пристают к тем, кто рядом с водителем.

Хотя мистер Кизи все равно ничего не заметит, подумал Рой.

В конце коридора он свернул направо, к заднему входу в спортзал. И почти успел добежать.

— Давайте внесем полную ясность, мистер Брэнитт. Вы сообщили об этом в полицию?

— Нет, сэр, — решительно ответил Дикобраз в телефонную трубку.

— Значит, на бумаге ничего не зафиксировано? Возможность утечки информации полностью исключена? Полная гарантия, что это очередное художество не просочится в прессу?

— Не просочится, мистер Чуддинг.

Начинался очередной невезучий день. Утром солнце наконец пробилось сквозь тучи, но потом все снова пошло наперекосяк. Площадка не расчищена, техника стоит без дела.

Дикобраз тянул до последнего, прежде чем решился позвонить в головной офис «Бабушки Паулы».

— Это у вас что, такая манера шутить? — прорычал Чак Чуддинг.

— Мне тут не до шуток.

— Рассказывайте еще раз, мистер Брэнитт. В подробностях.

Дикобразу пришлось все повторить с начала — с самого утра, когда он приехал на стройплощадку. Он сразу заподозрил неладное, увидев, как Кэло размахивает изодранным красным зонтом и гонится за собаками, которые носятся по внутреннему периметру ограды. При этом он что-то вопил по-немецки.

Изумленный Дикобраз остановился на некотором расстоянии от ворот. Подходить ближе он не рискнул: мало ли что — или собаки покусают, или собачий хозяин зонтиком проткнет. Тут подъехал полицейский Делинко — тот остолоп, что закемарил в патрульной машине, когда «караулил» участок. Из-за этого копа дурацкая история с закрашенными окнами просочилась в газету и Дикобраз получил взбучку от вице-президента «Бабушки Паулы».

— Я ехал на службу — вдруг вижу, у вас тут что-то происходит! — заорал Делинко ему в ухо, пытаясь перекричать беснующихся ротвейлеров. — Что это с ними?

— Ничего! — крикнул в ответ Дикобраз. — Обычная собачья тренировка!

Патрульный на это купился и отбыл восвояси, к облегчению Дикобраза. Кэло переловил своих ротвейлеров, оттащил их в красный фургон, запер дверцу. И переключился на Дикобраза.

— Ты убивайца! Ты хотел убивать мои собака! — орал он, гневно тыча зонтиком в его сторону.

— О чем это вы? — изумился прораб.

Кэло, пинком распахнув ворота, двинулся прямо на него. Дикобраз на всякий случай начал присматривать на земле подходящий камень или палку.

— Змей! — яростно крикнул Кэло — потный, со вздувшимися на висках венами.

— Какой еще змей?

— Ты знать, какой еще змей! Этот мест кишмя кишмишит змей! — Кэло показал в воздухе пальцем, как извивается змея. — Змей с яд! Блестит хвостами!

— Не хочу никого обидеть, — сдержанно сказал Дикобраз, — но у вас, кажись, шарики за ролики заехали.

Змей на этом участке Дикобраз никогда не видел. Если что, он бы запомнил, потому что змей боялся до ужаса.

— Ты сказал — «ролики»?! — Кэло ухватил его за плечо (собачник был явно не в себе, так что Дикобраз решил не сопротивляться) и поволок в сторону строительного вагончика, служившего прорабу кабинетом и бытовкой одновременно. На второй ступеньке металлической лестницы уютно свернулся толстый пятнистый гад, в котором Дикобраз опознал мокасиновую змею — в южной Флориде их полно.

Кэло не ошибся: змея была ядовитая. И с блестящим хвостом.

Дикобраз попятился.

— Я думал, вы слегка того… перенервничали, — примирительно сказал он.

— Да? Ты слегка думал?

Собачий тренер потащил его к ограде и показал еще одну мокасинку, потом еще одну — в общей сложности девять штук. Тут уж и Дикобраз слегка перенервничал. Или даже не слегка.

— А сейчас ты что думал? Опять у Кэло ролик заехал?

— Ничего не понимаю, — ошалело пробормотал Дикобраз. — Может, дожди их повыгоняли из болот? Слушайте, я…

— Нет, ты слушайте! Мой каждый собака стоит три тысячи бакс. Вон он, двенадцать тысяч бакс, гавкает фургон. А если змей кусать собака, а? И собака издох?

— Клянусь, я знать не знал, что тут змеи!

— Это есть чудо, что все собака живой. Милашкин Морда — змей подползал вот так! — Кэло развел руки на метр. — Я брал зонтик и гнал вон.

Тут Кэло провалился в совиную нору и вывихнул лодыжку. Отказавшись от помощи Дикобраза, собачий тренер допрыгал на одной ноге до своего красного фургона.

— Я уехал! — гневно выкрикнул он. — И не сметь меня звонить!

— Слушайте, я извиняюсь, честно. Сколько я вам должен?