Иди и возвращайся - Евгения Овчинникова Страница 19

Свет чуть приглушили, Рахманинова сделали потише. На импровизированную сцену выходит Никитин с бокалом будто бы шампанского, но на самом деле — лимонада, спиртное тут запрещено. Бокал изящный, на высокой ножке. Родительский комитет постарался сделать все красиво. Озирается, куда бы его поставить. Зрители стихают. Я стою почти у сцены и, пока Никитин прокашливается и собирается с мыслями, оборачиваюсь. В желтоватом теплом свете зрители кажутся еще красивее. Подсветка вырывает из сумрака картины, занимающие все стены круглого зала: натюрморты, портреты, всплески ярких красок — масла, акварели. Друзья и родители, одногруппники. Новые платья, лучшие костюмы у мальчиков. Гости не такие нарядные, но видно, что старались. Щелкает фотокамера. Приятный гул голосов. Мы довольны, и все нами гордятся.

— Здравствуйте, дорогие гости, — наконец произносит Никитин, он не нашел, куда поставить бокал, и неловко держит его в руках. По торжественному случаю он сменил берцы на туфли, а камуфляжные штаны — на брюки. Он выглядит еще красивее и еще отрешеннее, чем обычно. Девочки и их мамы не отрывают от него взгляда. — Спасибо, что посетили нас в этот, — он смотрит в окно слева от себя, — чудесный день. — Все смеются — сегодня мокрый снег. — Работы, представленные сегодня в этом зале, — плоды творчества группы, которая упорно трудится уже три года. За три года из детей они превратились в юношей и девушек. И из детей, которые ничего не умели, — в начинающих, но очень перспективных художников. Я надеюсь, что все вы, — он по очереди нас оглядывает, — продолжите учиться. Ваш талант пока еще требует огранки и самого главного — ежедневного усердного труда.

Сегодня мы чуть ли не впервые видим, как много для него значим. И понимаем, что ничего о нем не знаем. Кто он, наш учитель? Когда-то — молодой талантливый художник, у него проходили выставки, а работы покупали коллекционеры. Накануне выставки я погуглила его имя и посмотрела несколько работ в каталогах — деревенский импрессионизм. Старые церковки утопают в цветущих кустах. Коровы пасутся у оврага, за ним — березовые перелески. Бабушка на завалинке покосившегося домишка щурится от солнца. Жизнь как она есть.

— Я поздравляю вас. Выставка — первый шаг вперед, и я надеюсь, что дальше каждый из вас будет идти только вперед — и в мастерстве, и вообще в жизни. От себя могу добавить, что я договорился с дирекцией академии об аттестации, в ходе которой студенты смогут досрочно поступить на первый курс академии. — Радостные восклицания, аплодисменты. Мы с одногруппниками переглядываемся. — Давайте выпьем за новое поколение художников, — он поднимает свой бокал, — которое приходит нам на смену.

Все поднимают бокалы и пьют. Кто-то хлопает. Всего собралось человек пятьдесят. Никитин спускается со сцены, и его тут же облепляют родители, они требуют подробностей о поступлении.

Мы, выпускники, тоже удивлены.

— Ты знал?

— Нет, а ты?

— Да никто не знал. Видите, как возбудились родители.

Родители уже загнали Никитина в угол и допрашивали с пристрастием. До нас доносились обрывки вопросов об условиях приема и о том, кто из нас талантливее.

— Кто пойдет, если примут?

Мы снова переглядываемся и пожимаем плечами. Между нами нет чувства соперничества, может быть, потому что каждый из нас хорош в своем стиле. Мой — графика. Пальцы и рукава у меня черные от графита, в сумке — десяток заточенных, затупленных и сломанных карандашей, альбом с зарисовками, готовыми работами, скомканные листки с неудачами. Все мои принадлежности я ношу с собой. Алина работает с пастелью. Она тоже может все носить с собой, но руки и рукава у нее всегда разноцветные. Глеб тушью рисует футуристические пейзажи. Иногда — идиллические, как из религиозных брошюрок, иногда — мрачный постапокалипсис. Ярослава пишет акрилом реалистичные натюрморты, ее яблоки и персики кажутся совсем настоящими, и ей нужны палитра, станок и рама с натянутым холстом.