Мортал комбат и другие 90-е (сборник) - Евгения Овчинникова Страница 18

Новенький был слишком умным, чтобы стать изгоем. Мы посмеивались над его неуклюжестью и над тем, что он краснел по любому поводу.

На уроках Абзал не отрывал взгляда от тонкого профиля Хавы и сдержанно вздыхал. От любви – решила наша троица. На следующее же утро мы рассказали об этом Хаве.

– Родители не разрешат, – вроде бы безразлично говорила Хава.

– Почему? Вы оба мусульмане, – наивно спрашивали мы.

Хава вздыхала в ответ, и по этому вздоху мы все понимали: про невозможность быть вместе, и про вражду кланов, и про старшего брата, который ревниво следит за младшей сестрой.

Маша прочитала «Ромео и Джульетту» и по дороге в школу эмоционально пересказала содержание своими словами:

– У них любовь… а они не могут… отравились…

Хава делала равнодушное лицо, но глаза ее блестели.

«А если они обвенчаются по-своему, по-мусульмански, то родители ничего сделать уже не смогут», – фантазировала я в записочках на уроках.

Мы составили Абзалу группу поддержки. Абзал стеснялся нашего внимания, но мы крепко в него вцепились. Он передавал открытки, шоколадки и один раз – плюшевого мишку. Хава, получая подарки, вздыхала. Любит – переглядывались мы.

Внезапно пришла беда. На нашу Хаву обратил внимание мальчишка из параллельного класса – Серёга Алексеенко. В отличие от рефлексирующего Абзала, Серёга пер напролом. Нагло приставал к Хаве в коридорах школы. Больше приставать было, в общем-то, негде. Абзал краснел, встречая Серёгу. Тот с вызовом смотрел на Абзала.

Силу в нашей школе не ценили. Противникам оставалось давить друг друга интеллектом.

Команда Серёги выиграла внутришкольный турнир «Что? Где? Когда?». Абзал выиграл городскую олимпиаду по математике. Серёга вышел в финал республиканской олимпиады по биологии. Абзал взял республику и привез Хаве орхидею в коробочке. Он определенно побеждал. Серёга притих.

Хава по-прежнему делала безучастный вид, но мы-то понимали, что ей все это нравится.

Совершенно необходимо было устроить свидание двум изголодавшимся сердцам. Но на нашем пути стоял Адам. Все время, кроме школы, Хава проводила дома. Развернуться было негде. Троица разработала хитрый план.

– Давайте так, как будто надо готовиться к контрольной по математике и мы собираемся у меня?

– Ее родители ни за что не догадаются, ха-ха.

– Придумай что-нибудь поумнее, давай.

– Как будто надо готовить стенгазету… и мы собираемся…

– У тебя? Совсем другое дело!

– Стенгазета надежнее. Возьмем на себя следующий выпуск. Все, решено.

– А если брат с ней притащится?

– Будет с нами рисовать стенгазету. Если не притащится – отправим их вдвоем на свидание.

– С братом?

– С Абзалом!

– А-а-а. Да ты просто гений.

Сочиненное таким образом свидание должно было состояться в среду после уроков. Но в назначенное время Хава не пришла. Абзал помог нарисовать стенгазету, выпил чаю и отправился восвояси.

Утром мы не дождались Хаву на углу моего дома и пошли в школу без нее.

На второй день мы забеспокоились. Дома у Хавы телефона не было. Заходить к ней мы побаивались из-за брата.

Галина Ивановна смотрела на нас с удивлением.

– Мне казалось, вы с ней дружили. Они вчера уехали. М-м-м… не помню город. Ее мама срочно забрала документы. Что случилось – я точно не поняла.

Глядя на наши огорченные лица, добавила:

– Не расстраивайтесь, она вам, наверное, напишет.

Мы молчали, потрясенные новостью. Нужно было сказать об этом Абзалу. Маша и Лена отвели эту роль мне. Я собиралась с духом два урока. Но не успела.

Мы шли на химию и встретились в узком коридоре с ашками. Абзал по неуклюжести зацепил рюкзаком Серёгу. Серёга мгновенно отреагировал толчком в грудь. Абзал покраснел и ответил звонким ударом в лицо. Мы восхищенно смотрели на катающихся по полу первобытных мужчин. Их растащили. Абзал утирал лицо, я подала ему рюкзак.

– Калбит ты чертов, – отчетливо сказал Серёга.

Болельщики замерли. Серёга шагнул на опасную территорию, из всех слов выбрав самое оскорбительное. Прощать такое было запрещено.

Спустя минуту подруги оттащили меня подальше от толпы, в которой в смертельной схватке смешалось человек двадцать. Зазвенело окно во двор, выбитое чьим-то запущенным, как праща, рюкзаком.

В холл выбежали учителя. Толпа испуганно рассосалась.

На уроке я вышла за мелом и услышала разговор учителей пролетом ниже. Завуч по воспитательной работе и учительница казахского взволнованно решали, что надо делать:

– Директор вернется только в понедельник.

– Соберем линейку или поговорим с каждым классом?

– Что ты им скажешь, чтобы не обзывали друг друга калбитами?

Линейку все-таки собрали. Была завуч по воспитательной, Татьяна Петровна, и несколько старых учителей. Они заметно волновались.

– Дети, мы собрали линейку для того, чтобы поговорить о сегодняшнем происшествии. Вы знаете, что Казахстан – многонациональная страна. Мы веками жили в дружбе и согласии. Наша страна – наш общий дом. И мы не имеем, да, не имеем права оскорблять друг друга по национальному признаку. – Завуч повернулась за поддержкой к Салтанат Кожиакпаровне, та еле заметно кивнула. – Ну и что, что кто-то сказал что-то, обозвал казахом, или украинцем, или ингушом. Все мы люди, все мы человеки… Мы многонациональны… хотя это уже было… и любим всех… – Она покашляла в платок.

Я смотрела на Татьяну Петровну поверх опущенных голов и видела, что она никогда не сможет выразить свои мысли и что лицо ее сдулось, как воздушный шар.

– За недопустимое поведение Абзал Орикбаев и Сергей Алексеенко исключаются из гимназии. – Слушатели громко охнули. – Да, с сегодняшнего дня. Зайдите ко мне за документами. И вообще. Чтобы больше такого не было! – Снова появился платочек. – Вы всё поняли?

Мы опустили глаза в пол и молчали.

– Идите в классы.

Через несколько дней Абзал и Серёжа, пошатавшись по кабинетам завуча, директора и завотделом образования, вернулись в школу. Разумеется, никто не собирался всерьез исключать двух олимпиадников.

* * *

Пару месяцев спустя я получила от нее письмо с куцым «Россия» в качестве обратного адреса. Она кратко сообщала: у нее все хорошо, она ходит в школу, а семье пришлось уехать из-за проблем с братом. К тому времени до нас уже дошли слухи, что Адам что-то натворил. Что именно – родители тщательно скрывали.

В конверте было накрепко запечатанное вложение. Она просила передать его Абзалу и никому больше не рассказывать о письме. Так как обратного адреса не было, я мысленно пообещала ей выполнить обе просьбы. Обещание никому не рассказывать я нарушила двадцать лет спустя.