Фонарик Лилька - Юлия Кузнецова Страница 17

Лучше поговорить о том, что на стойке остаются пятна от нового спрея и это выглядит неряшливо или что новый бариста забывает предлагать гостям подогрев печенья с шоколадом и никогда не собирает посуду со столов.

Но Лилька писала мне целые поэмы о том, как приятно с хрупом наступить в лужу, чуть подернутую морозной корочкой, или откусить от горячего батона, купленного при хлебозаводе, или сидеть в жарко натопленной школе весь день, а потом выскочить и выдохнуть: «Хха!..» Кто бы мог подумать, что она станет со мной всем этим делиться.

Как-то в конце марта, после целой недели солнца и теплого ветра, повалил снег. Крупными хлопьями, как в шведской сказке про троллей. Народ замер, а потом принялся забивать френдленту в «Фейсбуке» как пространными размышлениями о природе снега, так и короткими шуточками о том, что пора доставать елочные игрушки. Самым частым словом, которое звучало у нас с прилавка, было: «Ужас!»

– Снег валит как сумасшедший!

– Ужас!

– Снова зима!

– Ужас!

– Будет весна в этом году или нет?!

– Ужас!

Я возмущалась и веселилась вместе со всеми. А потом пришло сообщение от Лильки. «Потрясающе! Я смотрю в окно и плачу. У меня не хватает слов выразить эту красоту». Я опешила. Глянула в окно и на секунду забыла, что на следующей неделе должен начаться апрель. Хлопья снега медленно падали под аккомпанемент регги, который врубил Лёвка.

– Красиво! – вырвалось у меня.

Лёвка услышал, изогнул бровь и со смехом сказал Лариске:

– Галька прикалывается: «красиво», говорит! Точно. Только чего-то не хватает! А, понял!

Он метнулся к проигрывателю и поставил: «Jingle bells».

В зале кто-то засмеялся, а кто-то – зааплодировал.

– Вы все ржете, а между прочим, и правда красиво, – сказала Лариска, бросив взгляд в окно.

Я завороженно смотрела на них: на Лёвку, продолжающего транслировать «Галину шутку» теперь уже клиентам, на Лариску, снимающую снег на мобильный, и думала: как странно все это. Лилька написала о своем наблюдении. Я озвучила его, изменив свое собственное мнение о снеге. Лёвка решил, что я прикалываюсь. А Лариска вернула Лёвкину шутку к тому значению, которое вкладывала Лилька, только теперь слова о настоящей красоте принадлежали Лариске.

Я на секунду забыла о том, что нахожусь в кафе, задумалась о силе мысли, которую мы высказываем вслух. Кто-то в нескольких километрах от тебя сказал: «Красиво!», а кто-то в полуметре от тебя достал телефон и сфотографировал красоту.

За это я любила Лилькины сообщения. Они толкали меня на разные соображения, в голове появлялись догадки, объяснения тому или иному жизненному событию. Объяснения, на которых я не задерживалась, а шла дальше, к новым открытиям.

Через некоторое время я так привыкла к Лилькиным сообщениям, что уже не могла обойтись без ее утреннего приветствия, а если что-то приходило мне в голову, то писала не пост в «Фейсбуке», а Лильке. И хотя иногда раздражало, что она без конца делает из меня какого-то учителя жизни, считает, что я знаю ответы на все вопросы, не понимает, что иногда я хочу просто помолчать, то есть понимает, но я вижу, что ее задевает это, я чувствовала, что нужна ей не меньше, чем она мне, что между нами есть что-то сильное и очень увлекательное, что хочется назвать научным словом «взаимосвязь».

Иногда мне даже приходило в голову, что неплохо было бы на самом деле попробовать поступить куда-то, чтобы изучать психологию отношений между людьми (например), но я тут же обрывала себя. Глупость какая, в самом деле! Зачем мне эта профессия? Психологов и без меня хватает. И кто знает, смогу ли я найти работу в этой области. А тут – синица в руках. Держи покрепче и беги по жизни!

Я все это как-то объяснила Лильке в гугл-токе, когда, одолжив у Лёвки ноут, уселась с ним за один из отдаленных столиков. У нас так делали многие сотрудники после работы, особенно те, кого дома никто не ждал.

«А мне кажется, тебе надо попробовать куда-то поступить, – написала она в ответ. – Ты ничего не потеряешь».

«Самооценку потеряю!»

«Тебе лень?»

В Инете она позволяла себе разговаривать со мной так, как никогда бы не осмелилась в жизни. Но я решила не пугать ее, высказывая вслух это соображение, – спрячется в свою раковину с перепугу, а мне нравится ее храбрость.

«Нет».

«А в чем проблема?»

Лилька принялась заполнять пространство чата ссылками на материалы для абитуриентов из разных вузов.

«Хватит! – взмолилась я. – Не буду это смотреть!»

«Лень?»

Я фыркнула, отпила кофе (регуляр, как всегда) и нажала наугад на какую-то ссылку. Статья открылась, и я неожиданно для себя зачиталась. В ней говорилось о поступлении на психфак.

Лилька написала:

«Мне пора: мама вернулась».

А я даже не ответила. Читала. Опомнилась, когда Лёвка тронул меня за плечо. Я вздрогнула и оглядела полупустое кафе.

– Сколько уже?

– Половина одиннадцатого.

– Да ты что?!

– Ну, ребята сказали, они до одиннадцати продержатся, так что сиди, если хочешь; просто мне комп нужен: домой пора.

– Да мне тоже домой пора, – встревоженно сказала я, поднимаясь.

Не люблю возвращаться поздно. Для меня это одна из самых неприятных вещей в жизни. Хуже стоматолога или гастроскопии. Внутри все завязалось узелком от неприятных предчувствий. Но я заставила себя глубоко вдохнуть, накинуть куртку, помахать ребятам на прощание и с уверенной улыбкой выйти на улицу. Лёвка кивнул мне и потопал к метро. А я направилась к дому.

Дорога была освещена, и мимо проносились машины, но когда меня охватывал страх, то я боялась всего на свете. Меня могли успокоить только люди. Их на тротуаре как раз и не было. То есть был какой-то пухлый дядька, но он шел довольно далеко впереди.

Я вздохнула, набросила капюшон толстовки, сунула руки в карманы, сжала какой-то пакетик и двинулась к своему дому. Обычно в таких случаях я звонила Серёне: «Я иду, прохожу мимо церковного дворика, поворачиваю к себе, вхожу в подъезд…» Да что там, обычно я и не допускала такого позднего возвращения. Всегда старалась вернуться из гостей пораньше. Или уж ждать утра, как это вышло на дискотеке в последний раз. Я шагала и думала: что же со мной такое делает ночь? Ведь я шла по скверу в семь утра в тот день, когда встретила Лильку. По сути ж – то же самое, никого вокруг. Может, дело в том, что я иду мимо шоссе, а не по скверу? Я глянула на темные деревья и кусты, вспомнила, кого я встретила в сквере в последний раз на скамейке рядом с Лилькой, и поняла, что сейчас там не то что идти – думать о нем страшно.

«Позвонить, что ли, Лильке?» – мелькнуло в голове. Но было поздно. Она наверняка уже спит. Да и зачем ей звонить?