Я хочу в школу - Андрей Жвалевский Страница 17

Дашка однажды принесла билеты на концерт новомодной группы.

— Это эти? — спросила Юлька.

И напела. При всей неприязни к ней, класс просто рухнул от смеха. Димка Кошкой откровенно любовался. Какая она все-таки! Умница, красавица и вообще…

Только в этот момент Юлька ловила взгляд другого…

Димка попытался поговорить с Кошкой. Собрался с духом, проводил после уроков до дому, снял очки и высказал все, что думал:

— Если тебе нравится Денис, то не нужно так изводить всех одноклассников…

— Что?! — возмутилась Юлька, — Мне?! Нравится?! Этот пустоголовый мешок с мышцами?! Этот красавчег?! Этот…

Юлька перебирала эпитеты, глаза у нее сияли.

Дима пробормотал:

— Все понятно…

И ушел. Ему действительно все стало безнадежно понятно.

Сегодня плохой день.

Аня поняла это сразу же, как только открыла глаза. Обычно голова начинала болеть после второго урока, а сегодня в висках стучало уже с утра.

— Аня, ты не заболела? — спросила мама.

Аня пожала плечами.

— Тогда быстрее доедай и иди. Опоздаешь.

Аня ковырялась в каше и мысленно перебирала предстоящие уроки. Математика. С ней уже разобрались. Литература. Трудно. Очень трудно отвечать так, как надо. Хоть Аня уже привыкла, что нельзя выходить за пределы того, что написано в учебнике, все равно при ответе срывалась. Анастасия Львовна хмурилась. Аню окатывало ужасом. Самое противное, что другие дети в классе могли готовиться и по другим книгам. Они читали доклады, они приносили энциклопедии. Но при этом они все равно говорили то, что нужно. То, что правильно. У Ани не получалось. И Аня уже поверила в то, что она выродок. Не такая, как все. Третий урок — пение. Это передышка. А вот четвертый — «Человек и мир». Самое страшное. Пытка. Может, Аня и выродок, но она не дура! И серьезно повторять то, что написано в этом «учебнике», было выше ее сил.

— Я не хочу в школу… — шепотом сказала Аня, и в кашу полились слезы.

— Что?! — хором спросили мама и папа.

И только брат заржал:

— О! Наконец-то сеструха стала нормальным ребенком!

— Я НЕ ХОЧУ В ШКОЛУ!!! — зарыдала Аня. — Я не могу больше! Я не пойду туда! Я не могу!!!

Мама очень испугалась. В таком состоянии Аня была первый раз в жизни. Ее напоили валерьянкой и уложили спать.

Знакомый врач посоветовал выяснить причину стресса, посидеть пару дней дома и побольше бывать на свежем воздухе.

Причина стресса выяснилась быстро. Анастасия Львовна сама перезвонила после второго урока. Выслушала маму, поцокала языком и сказала, что ожидала чего-то подобного.

— Девочка совершенно не подготовлена к нормальному рабочему процессу, — объяснила она. — Эти новомодные методики 34-й школы… Я всегда говорила, что дети, которые по ним учатся, не социализированы. Поэтому ей сейчас так трудно. Нормальные первоклассники прошли этот путь три года назад, и им было легче, ведь тогда я делала для них поблажки. А сейчас у меня третий класс, я не могу работать только с Анной. Хотя девочка она, безусловно, очень умная.

— И что же делать? — спросила мама.

— Ждать. Пусть пару дней посидит дома. Отдохнет. А потом мы продолжим работу.

Когда мама положила трубку, Аня, бледнее простыни, вышла в коридор.

— Это она звонила?

— Кто?

— Ан-н-настасия Львовна?

— Да.

— И что она сказала?

— Сказала, что тебе трудно, что ты не социализирована. И что в вашей школе были странные методики. Аня, ты точно хочешь туда вернуться? В старую школу?

Глаза у Ани немедленно налились слезами.

— Она сказала, что я могу туда не вернуться? Да? Она так сказала?

— Нет, но…

— Я буду стараться! Я же все выучила! Скажи ей, скажи ей, мама! Я прямо сейчас пойду в школу и все отвечу! Только не оставляйте меня с ней навсегда! Мама! Не оставляй меня там!!!

Аню опять уложили в постель, и тема школы была закрыта на два дня.

Девочка пила травяные настои, а по вечерам они с мамой гуляли. Просто наматывали круги по району, дышали свежим воздухом и успокаивались. Хотя Аня и так была спокойней некуда, как будто из нее всё выкачали. Ожила она только один раз, увидев впереди себя влюбленную парочку. Они тоже не спеша шли, обняв друг друга, девушка непрерывно смеялась и подставляла губы для поцелуев.

— Это ж Вика! — узнала девушку Аня и побежала к ним. — Женя!

Вика дернулась, и быстро потащила молодого человека за собой, во дворы.

Аня остановилась в недоумении.

Уже в самом конце четверти, когда наступили самые короткие дни, а того хуже — самые длинные ночи, Евдокия Матвеевна занималась с Молчуном допоздна. Она придумала (а может быть, вычитала где-то) новый педагогический прием приучения проблемного ученика к устной речи.

— Не хочешь говорить — не говори. Просто артикулируй. Знаешь, что такое «артикулировать»?

Молчун кивнул.

— Ну давай. Прочитай мне, пожалуйста, стихотворение из учебника. Любое. Не вслух, а только губами.

Молчун поморщился — он же только что объяснил, что знает, как артикулировать, зачем объяснять, как маленькому? Но подчинился, усердно принялся шевелить губами. Это оказалось тупым, изматывающим занятием. И главное — бессмысленным.

Оно настолько его вымотало, что Молчун забыл об осторожности. Не осмотрел двор школы перед выходом, не попросил учительницу проводить его — видеть ее уже не мог. И прямо возле крыльца наткнулся на засаду. Остроносый и его дружки так истосковались по драке, что даже не стали размениваться на ритуальный раунд подначек и оскорблений — сразу бросились, все скопом.

Молчун не был готов, и потому его тело среагировало быстрее, чем голова. Руки швырнули в ближайшего нападающего рюкзак, туловище развернулось, чтобы за спиной никого не было, ноги отбросили тело в сторону, заставив врагов столкнуться между собой. А потом резкий (чтобы не поднялся!) удар-двоечка, как учили ребята на вокзале — в голень и в голову. Бесхитростно, без всяких понтов. Три «двоечки» подряд. Трое упали, один бросился бежать.

На этом надо было остановиться, схватить рюкзак и бежать самому. Но тело уже командовало, голова потеряла управление. Даже зрение, кажется, отключилось, как всегда бывало с Молчуном в такие минуты. Или память?

Когда он очнулся, трое нападавших извивались в сугробе. Сугробы были неправильные, темные. Молчун знал, что это от крови. Он успел порадоваться, что все-таки шевелятся, значит, живы. А потом схватил рюкзак и побежал.