Если бросить камень вверх - Елена Усачева Страница 17

– Пять и десять, – пробормотала Саша. – Ты дома?

– Тренер сказал, что я в любом случае послезавтра поеду, они уже мою карту составили. Мне чемодан нужен.

Фоном гудело и звенело, слышался смех.

– Принеси мне что-нибудь, – попросила Саша. Хотелось, чтобы кто-нибудь что-нибудь сделал для нее. Чтобы пожалели.

– Гамбургер?

– Что-нибудь.

– А ты чего на дополнительные по алгебре не ходишь? – вдруг спросила Светка.

Все лужи были вытерты, ковер вздыблен на просушку. Осколки сиротливой кучкой ждали своей участи.

– С чего ты взяла, что мои родители разводятся?

– Ну, не знаю. – Светка брякнула мокрой тряпкой о ведро. Предусмотрительно переоделась в халатик и даже резиновые перчатки натянула. Зеленый халатик, розовые перчатки. – Я бы на месте твоей матери давно завела себе любовника.

Дрень-брень, – посыпались смс.

Два новых платья, внезапные пропадания. И с отцом не хочет говорить.

Вновь показалось, что кто-то черный прошел по стене. С легким шуршанием. Так бывает, когда рукой проводят по обоям.

Саша вздрогнула. Это уже было похоже на сумасшествие.

– И тебе – советую, – авторитетно заявила Светка.

– Что? – испугалась Саша. Если Варчук берется за дело, то одними советами не отделаешься.

Светка захихикала, вздергивая плечи и клоня голову. Она хихикала долго, с удовольствием, явно что-то себе представляя. Упавшая на глаза челка мешала. Она взбивала ее пальцами. Саше пришлось вспоминать, о чем они только что говорили. Про любовь, про мишку, про родителей. Светка посоветовала ее маме завести любовника. И ей тоже.

– Парня завести. Хватит портить свою репутацию Велесом!

Саша неожиданно для себя покраснела. Сразу стало жарко. Прикасаться к щеке страшно – обожжешься. А в голове так и крутилось – кто? В кого влюбиться? Свои – все маленькие и глупые. Может, взять из старшаков? Вон они какие там все… большие. То есть – взрослые. В прошлом году нынешний десятый, прошлый девятый, шумел. У них как раз были всякие влюбленности. Говорят, из окон прыгали и раковины взрывали. А еще дрались. Одного парня потом в больницу положили. А другого выгнали. Горячий был год у тогдашних девятых. А они живут тихо. Учатся. Как будто и не девятый совсем.

– Он хотя бы тебе позвонил, этот убогий?

Саша смотрела на Свету. Если попросить ее никому ничего не говорить, как быстро обо всем узнают Лена, Ксюха и Зара? А если не просить? Вдруг забудет?

– Зачем он тебя вообще с собой потащил? Все мальчишки – дураки!

– Боялся, что над ним будут смеяться, – прошептала Саша. – А никто не смеялся.

– Какое смеяться? Плакать надо! Сошлись калеки.

Убеждать Светку, что Велес не убог – бессмысленно. Хотя Саше он уже не казался таким уж умным. Потому что только дурак… не надо, не надо, а то слезы – вот они.

– Не тебе плакать, а им, – равнодушно вещала Светка, совершая массу бессмысленных телодвижений – и руками взмахивала, и тапок поддевала, и падавшую на лицо челку сдувала. А потом загрустила. Разом. То бегала, тряпкой трясла, возмущалась чему-то, а то взгляд остекленел, плечи сползлись, лицо стало безжизненным.

– Все правильно, – прошептала. – Это только кажется, что везет красивым. С красивыми гуляют, а женятся на дурнушках.

– С чего вдруг? – Саша на мгновение испугалась, что Светка начнет плакать и жаловаться на свою «не-красоту».

– А потому! – вскочила Светка. – Что с нами, красивыми, делать?

Саша успела охнуть, выпуская из легких лишний воздух. Подготовленные слова потоптались на кончике языка и удалились.

– А дурнушек можно дрессировать, – вещала Светка. – Они на все согласятся, лишь бы рядом с ними был парень. Вот я и не понимаю – ты-то что в Велеса вцепилась? У тебя такой отец! Тебя никто не посмеет тронуть.

Про отца было скучно.

– Поэтому даже не думай расстраиваться! А Велесу мы объявим войну!

В гудящей от расстройства Сашиной голове новые слова помещались с трудом. «Война» – это когда танки и стреляют? При чем здесь Тьма? И слово «война» вывалилось из памяти за ненадобностью.

Шла домой с чувством, что побывала в кругосветном путешествии. Столько всего. Вздернули, головой вниз перевернули, потрясли, потом раскрутили и отпустили. И теперь так странно возвращаться в привычное, где Сеня, мама и Варвара, где письма от отца и скребущая пустота.

Добрый Сеня принес изломанный картофель-фри и два наггетса. Соус потерялся по дороге. Все это было радостно разложено на столешнице барной стойки. Холодное и несъедобное.

От отца пришла новая фотография. Слоны закончились. На экране виднелся кусок песчаной дороги, далекая линия гористого горизонта, а внизу что-то заболоченное. Может, там сажают рис?

«Папа, а влюбиться можно?» – написала она. Вот бы ответил побыстрей. Вот бы сказал, что не просто можно, но и нужно. Каждую минуту. Что Велес в нее влюблен, просто еще не знает об этом. И мишку он ей купит. Но – другого.

Вдруг забздынькали смс. Тьма? Явился – не запылился!

Можно было выключить. Но это не вариант. Все равно когда-нибудь придется включать.

Схватила телефон, отправилась в комнату брата.

– Тебе там связь понадобится?

Спросила и не сразу поняла, есть ли кто в комнате. По центру стояла набитая спортивная сумка.

– Я буду у Василия Степановича телефон брать, – глухо отозвалось из нейлонового нутра.

Сумка большая, Сенька как раз в нее ушел с головой. Молнию ухитрился застегнуть. По синему боку надпись RUSSIA.

– Держи.

Она бросила свою трубку прямо на надпись. Сумка дернулась. Сеня – большой мастер терять телефоны. Ему их уже не покупают. Отец обещал привезти новый из поездки. Но когда это еще он приедет…

– А сколько денег?

Сенька высунул руку, пошарил рядом с собой и утащил добычу внутрь сумки.

– У тебя деньги кончились?

– Нет еще.

Пищали кнопки, но свет сквозь плотную ткань не пробивался.

– А когда ты меня собирать будешь?

– Ты и так – собран.

Саша постояла на пороге. Комната у брата маленькая. Аквариум. Гуппи собрались около кормушки. Ждут. На широком подоконнике монстрики из конструкторов, на стенах афиши выступлений и медали. На столе советская энциклопедия. Сенька научился читать умные слова?

Предложила:

– А возьми-ка ты еще и ноут! Надоел он мне.

Она так резко стащила компьютер со стола, что чуть не оторвала провод.

– Сиди хоть всю ночь в своем Интернете.