Золотая жила для Блина - Евгений Некрасов Страница 16

В школьных задачниках пешеход идет со скоростью пять километров в час. Надо уточнить: сытый пешеход по ров­ной дороге. А без дороги по тайге, где на каждом шагу то кочка, то корень, то поваленный ствол, и три километра в час — хорошая скорость. Если пе­шеходы голодные, а тайга густеет и приходится петлять, обходя непролазный бурелом, то и два ки­лометра в час — скорость совсем не стыдная.

Цель была определена: горная вершина, за ко­торой скрылся самолет. Задача поставлена: идти, пока не дойдешь. И Блинков-младший с Линой шли. После краха версии про зеленоглазых инопланетян Митька стал осторожнее. Он сказал себе, что не знает местных условий, и начал все проверять на Лине.

Лин, а браконьеры богатые?

Еще какие! Оленину добывают по тонне, по две за раз. С вертолета стреляют.

Да они, наверное, в тайге не ночуют?

Эти не ночуют — постреляют и улетят. А ко­торые ставят ловушки на соболя, ночуют.

Значит, у них;есть палатки?

Соболя добывают зимой, какие палатки на морозе. У них в тайге нормальные зимовья, с печ­кой.

Выходит, браконьерам незачем в яме ноче­вать.

Сдалась тебе эта яма! Поговорить больше не о чем?

Лин, а шишкарить можно? — гнул свое Блин­ков-младший

Шишковать, — поправила Лина. — Шиш-ковать можно.

Лин, оцени мысль: браконьерам надо скры­ваться, но браконьеры в яме не ночуют. А шишка-ри, может, и ночуют в яме, но им не надо скры­ваться. ЗАЧЕМ ТОГДА ОНИ ЗАСЫПАЛИ КОС­ТЕР?

Ты тоже засыпал.

Я присыпал, чтобы сбить огонь. А они со­жгли лапник, на котором спали, закопали голо­вешки в землю, а землю разровняли.

Я сто первый мудрец, — ответила Лина.

Как это?

Знаешь пословицу: «Один дурак может за­дать столько вопросов, что сто мудрецов не смогут ответить». А я сто первый мудрец, который и ду­мать над этим не хочет.

Да, попадаться на язычок зеленоглазой не стои­ло. Хорошо, что вчера Митька не сказал ей прямо: ты инопланетянка. Заклевала бы!

Он стал расспрашивать Лину о Лине. Про себя всем нравится рассказывать, и зеленоглазая смяг­чилась. Оказалось, что учится она в математичес­кой школе и терпеть ее не может. Хотя человек привыкает ко всему и в Америке Лина даже скуча­ла по своей школе. Где живет? В Москве живет, с мамой, дедушкой и бабушкой. А у папы и Пашки самостоятельная мужская жизнь. То делают само­леты для американца, то метеорит ищут. Насчет метеорита у папы имеется своя гипотеза, сто две­надцатая, если считать Митькину. А у Пашки сто тринадцатая. Из-за этого папа бросил работу кос­мического инженера-испытателя, а Пашка — ин­ститут в Москве. Он, правда, перевелся в другой, красноярский, но мама все равно недовольна.

— У них разные интересы, — сказала Лина о . родителях, — а я между ними: на каникулы к па­пе, учиться — в Москву к маме. Мне нравится. Что мама не позволит, то папа разрешит.

В ответ Митька рассказал, как ловил одного грабителя. Взрослые свидетели говорили, что это был человек с бородой, а малышня — что Дед Мо­роз. Поверив взрослым, он искал бородача, а ока­залось, что грабителю шестнадцать лет и борода у него была карнавальная, дед-морозовская.

В самую жару они как по заказу набрели на ог­ромный ягодник. Темно-фиолетовая, подернутая беловатым налетом черника выглядывала из-под каждого листочка. Лина с урчанием плюхнулась на живот и стала хватать ягоды губами. Митька упал рядом.

Какое счастье — просто есть, чувствуя, как гу­дят натруженные ноги и кружится голова от умо­помрачительного запаха черники! Всасывать ягоды, как пылесос, и давить во рту, и размазывать языком по нёбу, и сплевывать попавшиеся листи­ки. Жевать, чавкать и больше ни о чем не думать! Митька знал, что через полчаса ноги начнет ло­мить с непривычки. Тогда встать можно будет только через не могу. Он разулся и вывернул нару^-жу язычки кроссовок — пускай солнышко их сушит. Носки уже прилипали. Дня через два их можно будет поставить. Он потянул кроссовки с довольно хрюкнувшей Лины.

— Вождь Сухое Тело в своем репертуаре, — за­рывшись лицом в ягодник, заметила зеленоглазая.

Блинков-младший подумал, что многие парни мечтают оказаться наедине с девчонкой, и чтобы вокруг на сотни километров никого не было. А у него в голове — то канувший за гору самолет, то следы чьего-то ночлега в яме, и перемазанная чер­никой мордаха зеленоглазой не вызывает никако­го любовного пыла. Пускай те парни считают его идиотом. Их бы сюда после восьми часов ходьбы по заваленной буреломом чащобе.

Что смотришь? — подняла голову Лина. — Я чумазая?

Наверное, не больше, чем я, — деликатно от­ветил Митька. Интересно, а что Лина думает о нем?

Он поднялся:

Пойду «медвежью лапу» сочинять.

Угу, — не удивилась Лина. По крайней мере она знала, что такое «медвежья лапа».

— А ты их видела? — спросил Митька.

Вагон и маленькую тележку. В заповеднике «лапы» отбирают, от них какие-то почки повреж­даются.