Собака, которая спасла мир - Росс Уэлфорд Страница 16

– Это всё из-за тебя, не так ли?

И папа сказал:

– Джорджи, солнышко, это не…

Но меня было не остановить.

– Сначала у меня появляется пёс, но мне нельзя его оставить – из-за тебя. Теперь мне даже видеться с ним нельзя – из-за тебя!

– Речь не обо мне, – спокойно ответила Джессика. – Речь о тебе, Джорджина. Речь о том, чтобы ты была в безопасности.

– И с каких это пор тебя волнует это? Ты мне не мама, – выплюнула я.

Папа сказал:

– Джорджи, довольно.

Я с шумом отодвинула свой стул и потопала к выходу из кухни мимо Джессики, чьё пустое лицо так и не переменилось.

– Мне жаль, Джорджина, – сказала она. – Но эта ЭПП – это серьёзно.

Эта ЭПП.

– Меня это не волнует!

А волноваться стоило бы.

Позднее тем вечером Джессика сидела на диване и смотрела телевизор, хотя звук был выключен. В последнее время она частенько так делает, и поначалу она даже не заметила меня, когда я плюхнулась на другой конец дивана.

Я не пыталась «помириться», понимаете, но с «ты мне не мама» я, пожалуй, переборщила. И это папа сказал мне, что я больше не смогу ходить в Сент-Вуф, а не Джессика.

Когда мне грустно, я могу пообниматься с папой: у него большое уютное пузо, и тёплые сильные руки, и толстые пальцы, и он всегда пахнет, ну… папой. Но даже если бы я захотела пообниматься с Джессикой – она просто не обнимательная. Совсем. Она не столько даже худая, сколько жёсткая, и руки у неё холодные. Она вся какая-то угловатая, а вот папа мягонький. От неё всегда пахнет мылом, которым она пользуется на работе. И не цветочным – скорее медицинским.

Я нагнулась, чтобы взять пульт, и на какой-то неловкий момент Джессика решила, будто я нагибаюсь, чтобы обняться.

Как бы не так!

Она раскрыла мне объятья, но я уже отодвинулась обратно на свой край дивана, и ей пришлось опустить руки, как будто ничего и не произошло. Мне почти стало её жаль. Почти.

Её глаза были закрыты, а рот от беспокойства превратился в тоненькую ниточку, вокруг которой собрались морщинки. У неё короткие тёмные волосы, которые обычно намазаны гелем и стоят торчком. Но сегодня они были просто прилизаны.

– Привет, Джорджина, – сказала она. Вот ещё что: она никогда не называет меня Джорджи. – Как дела в школе?

– Нормально, – ответила я. Я мысленно репетировала, как расскажу им о сегодняшнем дне, и о килте мистера Паркера, и как он отплясывал, и что Рамзи забыл про день без формы, но я не собиралась распыляться ради Джессики.

Она отвернулась к окну и глубоко вдохнула, будто раздумывая, стоит ли что-то говорить. Потом снова повернулась ко мне, и я увидела на её бледном лице страх.

– Передай мне мой ноутбук, пожалуйста. Хочу кое-что тебе показать.

Она вбила несколько слов, ища нужную страницу.