Пендервики на Чаячьем Мысу - Джинн Бердселл Страница 16

– Интересно, чего это Джеффри так долго нет? С ним там ничего не случилось?..

Её уловка тут же сработала: Скай выскочила на улицу и помчалась в дом Алека, в полной уверенности, что Хувер прокусил Джеффри руку или ногу или вообще его загрыз.

Бетти решила остаться: она слишком проголодалась, чтобы мчаться куда-то с кухни, даже ради Джеффри.

– Я буду тебе помогать, – сказала она. – И Пёс тоже.

– Ага, хорошо. – Чтобы Бетти удобнее было ей помогать, Джейн поставила младшую сестру на табуретку. – А пока работаем, мы с тобой можем поговорить о чём-нибудь, если хочешь. Может, тебя мучают какие-нибудь страхи?

– Я не знаю.

– Вот скажи, тебе страшно было, когда тётя Клер упала и подвернула ногу?

– Сначала да, а потом прибежали Скай и Джеффри.

– И я тоже.

– Угу. – Бетти достала из кармана губную гармошку и сыграла первые ноты «отбоя». – Но лучше бы Розалинда.

Джейн, видимо, ждала более радостного отклика на своё «я тоже». Но с другой стороны, она не могла не согласиться, что, если бы прибежала Розалинда, было бы лучше. Поэтому она просто спросила:

– Сколько нам нужно блинчиков?

Решив, что двадцать четыре будет в самый раз, они начали смешивать ингредиенты. В этом пункте инструкция тоже оказалась довольно туманной: «Смешать две чашки блинной муки и полторы чашки молока». После некоторых раздумий Джейн пришла к выводу, что кружка ничем не хуже чашки, и отмерила нужное количество муки и молока белой кружкой с нарисованной чайкой на боку ^[11]. Бетти было поручено разбивание яиц – и она прекрасно справилась с задачей. Почти все белки и желтки – и всего несколько кусочков скорлупы – попали в тесто, а если чуть-чуть желтка и пролилось Бетти на футболку, то Пёс честно его слизал и стало совсем ничего не видно.

Дальше, согласно инструкции, полагалось размешать тесто металлическим веничком, но ничего похожего на такой веничек в кухне не обнаружилось, а большой веник, стоявший в углу, для этого явно не годился, поэтому сёстры решили ограничиться обычной вилкой. Пока тесто размешивалось, Джейн успела рассказать Бетти и про Доминика с Мерседес, и про «Любовное интервью», которое ей необходимо для будущей книги.

– Никак не могу подобрать подходящее имя для возлюбленного Сабрины, – пожаловалась она. – Может, Дилан? Как тебе? – Но Бетти испуганно замотала головой, и Джейн вспомнила: – Ах да, извини. Так звали того мальчика в детском саду, который облил тебя клеем, да?

– Он всех облил клеем, – угрюмо сказала Бетти.

– А ещё какие у вас есть мальчики?

– Есть Айзек. Он хороший, он пригласил меня на свой день рождения. И Джеймс пригласил. И Майкл. А Сатчел не пригласил. И он столкнул меня с качелей. А Лиза сказала, это потому что я ему нравлюсь, но он же мне не нравится, а раз я ему нравлюсь, тогда он должен был пригласить меня на день рождения. Лизу он пригласил. – Бетти нахмурилась. – И он раздал всем-всем своим гостям по маленькой мягкой игрушке. И Лизе тоже.

– Значит, никакого Сатчела в книге не будет, – пообещала Джейн, откладывая вилку. – Ну что, начинаем печь?

В инструкции было написано, что на один блинчик должно уйти чуть меньше четверти чашки жидкого теста. Выяснилось, правда, что не так-то легко вылить нужное количество теста из кружки на раскалённую сковородку: часть теста обязательно почему-то оказывалась на плите, а другая часть на полу. Но то, которое всё же попадало куда надо, шипело прекрасно и само собой растекалось в круглый блинчик, и при одном взгляде на него душа радовалась!

– Когда блинчик начнёт покрываться пузырьками, его нужно перевернуть, – озабоченно сказала Джейн. В данный момент она думала о том, не попробовать ли стать шеф-поваром, если окажется, что она всё же исписалась, – а такое запросто может оказаться, так как книга по-прежнему никуда не движется.

– И Хамиша давай не возьмём в книгу, – сказала Бетти. – Хамиш всегда всех целует.

– Кого «всех»? И тебя тоже?

– Меня нет. Я же быстрее его бегаю. Смотри, пузырьки!

Джейн, волнуясь, подсунула лопатку под блинчик, перевернула его и шлёпнула обратно на сковородку. Блинчик не очень ровно зарумянился, но он был настоящий!

– Ура-а-а! – воскликнула Джейн, обнимая Бетти. – Осталось всего двадцать три.

Подбегая к дому Алека, Скай уже готова была увидеть самое страшное: Джеффри, растерзанный злобным Хувером, лежит на полу, а с собачьих клыков капает кровь. Из кухни «Берёз» Скай выскочила через гостиную на террасу и дальше мчалась кругом: вниз по лестнице, потом налево по мокрому песку, вверх по лестнице, на террасу Алека, – только здесь она затормозила и попыталась оценить ситуацию. В доме Алека кто-то играл на фортепиано. Точно не Хувер. Значит, Джеффри. И значит, вполне возможно, что он не лежит на полу, и злобный Хувер его не растерзал, и крови нет. Террасу от дома отделяла отъезжающая стеклянная дверь – такая же, как в «Берёзах». Всмотревшись через стекло, Скай разглядела Джеффри, который сидел к ней спиной за небольшим кабинетным роялем – и, кажется, не помнил, где он и кто он. Скай знала, что, когда Джеффри впадает в такую музыкальную отключку, с ним следует обращаться осторожно. Однажды она, не подумав, накинулась на него сзади, а он с перепугу вскочил, и крышка клавиатуры упала ему на руки. К счастью, руки остались целы, но Скай усвоила, что лучше так не делать.

Поэтому сейчас она тихо отодвинула дверь и на цыпочках вошла в комнату, видимо, служившую Алеку гостиной. И в ней действительно было кое-что от гостиной, например диван, пара кресел и стол, но гораздо больше она походила на музыкальную студию. Кроме рояля тут имелись также саксофоны, барабаны, трубы, а в углу ещё лежали какие-то футляры – скрипки? Вдоль стен тянулись полки, заваленные нотами и заставленные, возможно, записывающей аппаратурой, хотя в этом Скай не была уверена, поскольку никогда ни с чем таким не сталкивалась. А под роялем мирно спал свернувшийся кольцом Хувер. В общем, у Скай было даже две причины вести себя тихо: не напугать Джеффри и не разбудить безумную собаку. Однако надо было всё же как-то сделать так, чтобы Джеффри перестал играть. Потому что это совсем уже никуда не годилось: явился в чужой дом и играет себе на рояле без спроса. Ещё и сама Скай с каждой минутой становится всё голоднее.

– Джеффри, – тихо позвала она и немного подождала. – Джеффри, что ты тут делаешь? – повторила она чуть громче.

Заметив наконец, что в комнате ещё кто-то есть, Джеффри обернулся.

– Работаю над фортепианной сонатой Стравинского, – сияя от счастья, ответил он. – Это мне мой бостонский учитель посоветовал. Сказал, полезно иногда отвлекаться от девятнадцатого века, – я же сижу всё время с одним Листом, понимаешь?