Город оживших снов - Екатерина Неволина Страница 15

Музыка волнами выплескивалась нам в лицо. В первую минуту, выйдя из лифта, я замерла, ослепленная и оглушенная. В холле царила праздничная суматоха, искрилась мишура, перемигивались гирлянды. Огромная красавица-елка, уходящая под самый потолок, была разукрашена синими шарами и бантами. Люди, одетые по-праздничному, стояли или прогуливались группками.

– И все равно мы здесь самые красивые, – шепнула Наташка, беря меня под руку.

Я мельком взглянула на наши отражения в огромном зеркале. Мой макияж совместными усилиями удалось восстановить, былые переживания исчезли, оставив только легкий неприятный осадок. Но я решила не думать об этом сейчас. Если кто-то хотел сделать мне гадость и испортить настроение, пусть его планы потерпят поражение. Тем веселее и беззаботнее должна я выглядеть. Как говорится, всем врагам назло.

Наташка в бордовом кружевном платье тоже была очень хороша. По-моему, мы с ней неплохо смотримся. Когда-то мне хотелось, чтобы нас принимали за родных сестер, ну и что, если внешне мы совсем не похожи. Юрка в новом черном костюме-тройке, очень элегантный и стильный, галантно сопровождал нас обеих. Однако между ним и Наташкой чувствовалась некая напряженность, и мне было неловко, так как я точно знала, из-за кого она возникла.

Многие из наших уже танцевали. Я заметила Мишку с Юлькой. Она положила голову ему на плечо, он крепко обхватил ее за талию. Все бы ничего, но я поймала уже несколько Мишкиных взглядов. Он искоса поглядывал на меня, и в голову нет-нет да и закрадывалась мысль, что, ухаживая за Юлькой, он банально старается спровоцировать меня на ревность. Ревности не было. Глядя на эту пару, я не испытывала чувств, ну разве что жалость к Юльке, и то не слишком острую – надо быть умнее и не позволять использовать себя. Впрочем, кто знает, может, у них еще все сладится. Бывают же чудеса, тем более в новогоднюю ночь.

Латвийский новый год наступает на час раньше, поэтому мы встречали его дважды – по рижскому и по московскому времени.

Нам принесли поднос с шампанским – его было чуть-чуть, буквально один глоток, зато в красивом хрустальном бокале. Столкнувшись, наши бокалы издали мелодичный звон. Шампанское, пузырящееся в наших бокалах, оказалось с легкой кислинкой, но все равно очень вкусное.

– Счастливого Нового года! – говорили мы друг другу, глядя, как в темном небе расцветают салюты.

Я вытащила из сумки подарки – колокольчик и футболку для Наташки, декоративную тарелочку для Юрки, всем остальным – красивые наборы конфет. Наташка подарила мне митенки и косметичку, Юрка – янтарный брелок для ключей.

– А это – тебе, – сказал Юрка, протягивая Наташке маленькую коробочку.

Она, покраснев, раскрыла. Внутри лежали золотые сережки с янтариками.

– Я не могу принять! Это слишком дорогой подарок! – испугалась подруга.

– Не можешь? – он растерялся. – Но это же из Риги. Я отыскал их специально для тебя. Все ювелирные в центре обошел.

Я слушала их, и меня мучили смутные, но все более крепнущие подозрения.

– Ты за этим выбирался сегодня в город? – тихо спросила я, пока Наташка, еще более разрумянившаяся, вдевала серьги в уши.

– Ага, – кивнул Юрка. – Я так испугался, когда тебя в холле встретил, а Наташка потом спросила, куда я ходил. Ну все, думаю, сюрприз сорвется.

– Понятно, – кивнула я, чувствуя себя абсолютной дурой.

А все моя тяга к таинственным историям! Напридумываю себе черт знает что, а самое простое и логичное объяснение даже в голову не приходит.

– Очень красиво, – кивнула я Наташке, выжидательно на меня поглядывающей. По-моему, прежние серьги больше подходили к ее платью, но ведь это такие мелочи. Главное – что подруга рада подарку, и глаза ее сияют ярче новогодних звезд.

– Потанцуем? – Юрка протянул Наташе руку, и она с испугом посмотрела на меня. Ей ужасно хотелось танцевать, но было жаль оставлять меня одну.

– Все в порядке. Идите, – милостиво разрешила я, чувствуя себя как минимум королевой.

Наташка в избытке чувств поцеловала меня в щеку и пошла танцевать с Юркой.

Я смотрела на них – как счастливо улыбается Наташка, как нежно ведет в танце Юрка – и вдруг меня словно молнией стукнуло. Сама не знаю, отчего, но я вдруг поняла, что больше ничуть не завидую Наташке и искренне рада, что они с Юркой вместе. Раньше я пыталась убедить себя, что счастлива за них, но только теперь осознала: они – идеальная пара, и во мне нет больше горечи. Чувство к Юрке, если оно и было, растаяло как свеча, погасло утренней звездой. Меня словно отпустили на волю, и все вокруг как будто стало ярче, вспыхнуло новыми праздничными красками.

Сегодня действительно особая ночь. Я вдруг поняла, что пришло время загадывать желание, и загадала: пусть Наташа и Юра навсегда останутся вместе. А еще мне очень захотелось, чтобы рядом со мной был кто-то особенный. Мне отчего-то представились серьезные серые глаза и засыпанная снегом светлая челка.

«Вот дура, – обругала я себя, – он о тебе уже и думать забыл. И вообще, почему он? Что в нем особенного?.. Неужели я думаю об Артуре только из-за того, что он пренебрегает мною? А если бы Мишка не смотрел на меня, я бегала бы за Мишкой?..»

Эта мысль заставила меня похолодеть. Неприятно узнавать о себе подобные вещи. Но нет – вон Мишка кружит с Юлькой, а я не испытываю ни малейшего укола ревности.

Кто-то в упор смотрел на меня, и я с досадой оглянулась, намереваясь сказать что-то резкое, и растерялась, потому что на миг мне показалось, что все это – не наяву. Персонажем ожившей сказки передо мной стоял Артур.

Не может быть! Как он здесь оказался?! Мысли промелькнули стайкой птиц. Но я почти не удивилась. Наверное, потому, что ждала от новогоднего вечера чуда – и вот оно, пожалуйста!

Я уже не сердилась на Артура. На него, кажется, вообще нельзя было сердиться.

– Ты так быстро убежала, что я не смог догнать тебя, – сказал он, протягивая мне ладонь, на которой лежало маленькое янтарное сердечко. Прозрачное и нежное, как слеза. – Это сердце Риги, – добавил он. – Теперь оно принадлежит тебе.

Я молча взяла протянутое мне сердце. Всякие слова вдруг показались излишними. Все было просто, хорошо и отчего-то очень правильно.

– Пойдем танцевать, пока музыка еще не закончилась.