Изуверский интернат - Лемони Сникет Страница 15

— Что-о-о? — переспросила Айседора.

— Я сказал: «Наконец, когда встало солнце, Учитель Чингиз разрешил нам прекратить пробежки и отпустил спать», — повторил Клаус.

— Сестра не то что не расслышала твоих слов, — объяснил Дункан, — она слышала, но не поверила своим ушам. По правде говоря, я тоже с трудом этому верю, хотя все видел своими глазами.

— Я и сама не могу поверить. — Вайолет поморщилась, беря в рот лист салата, полученный в качестве ланча от кухонных работников в масках.

Дело происходило на следующий день. Трое бодлеровских сирот беспрерывно морщились, иначе говоря, «хмурились от боли, страха и страданий». Когда Учитель Чингиз назвал их ночные занятия ОСПА, он просто использовал начальные буквы слов Особые Сиротские Пробежки Аллюром, но дети сочли это сокращение как нельзя более уместным. Ведь оспа — болезнь, а после целой ночи пробежек они весь день чувствовали себя больными. От ночной беготни у них болели ноги, и когда они наконец добрались до Сиротской лачуги и легли спать, от усталости у них даже не хватило сил надеть шумные башмаки, и поэтому пальцы на ногах у них пострадали от клешней маленьких крабов, отстаивающих свою территорию. У них болели головы, что естественно, когда не выспишься, но кроме того, они всю ночь мучились, пытаясь догадаться, зачем Учитель Чингиз заставил их делать эти пробежки. У Бодлеров болели ноги, болели пальцы на ногах, болели головы, и неудивительно, если бы у них вскоре заболели мышцы лица вокруг глаз — ведь они весь день морщились.

Пятеро детей сидели за столом во время перерыва на ланч, и Бодлеры пытались обсудить с тройняшками Квегмайрами прошедшую ночь. У тех ничего не болело, и они не так устали, как Бодлеры. Причина состояла, во-первых, в том, что Квегмайры прятались за аркой и только подглядывали за Чингизом и Бодлерами, а не бегали круг за кругом вдоль светящейся линии. Во-вторых, Квегмайры занимались подглядыванием поочередно. После того как Бодлеры пробежали первые несколько кругов и явно не думали останавливаться, тройняшки решили чередоваться: Дункан спит, Айседора подглядывает, потом подглядывает Дункан, а спит Айседора. Они договорились: если подглядывающий заметит что-то подозрительное, он разбудит спящего.

— Я дежурил последним, — объяснил Дункан, — поэтому сестра не видела окончания ОСПА. Но это не имело значения. Ведь Учитель Чингиз просто велел вам прекратить пробежки и отправил спать. Я думал, он не отпустит вас, пока не заставит отдать ему наследство.

— А я думала, что светящийся круг послужит взлетно-посадочной полосой для вертолета, — добавила Айседора, — а управлять им будет кто-то из помощников. Вертолет упадет камнем вниз и унесет вас. Единственное, чего я не могла понять, — это зачем нужно столько бегать до появления вертолета.

— Но вертолет не появился, — заметил Клаус и, глотнув воды, сморщился. — Ничего не произошло.

— Может, пилот заблудился, — предположила Айседора.

— Или Учитель Чингиз устал, как и вы, и забыл потребовать наследство, — высказал предположение Дункан.

Вайолет покачала головой.

— Никакая усталость не помешает ему отобрать наше наследство, — сказала она. — Нет, он что-то затевает, это ясно, но что — никак не могу разгадать.

— Конечно, не можешь, — сказал Дункан. — Ты очень устала. Хорошо, что мы с Айседорой придумали дежурить поочередно. И теперь мы все наше свободное время посвятим расследованию. Просмотрим наши записи, пороемся в библиотеке. Должно же найтись что-то, что поможет нам догадаться.

— Я тоже займусь поисками. — Клаус зевнул во весь рот. — Я это хорошо умею.

— Я знаю. — Айседора улыбнулась. — Но не сегодня, Клаус. Мы поработаем над раскрытием планов Чингиза, а вы немного поспите. Вы такие усталые, что пользы от вас сегодня будет не много — и в библиотеке и нигде.

Вайолет с Клаусом взглянули друг на друга, затем на маленькую сестру и поняли, что Квегмайры правы. Вайолет устала настолько, что записала самую малость из невыносимо скучных историй мистера Реморы. Клаус устал настолько, что неправильно измерил почти все предметы, принесенные миссис Басс. Солнышко не сообщила, что делала этим утром в офисе Ниро, но она едва ли проявила себя очень усердным секретарем, во всяком случае в столовой заснула прямо за столом, щекой в тарелке, как будто это была мягкая подушка, а не листья зеленого салата и ломтики помидора в густом сливочно-горчичном соусе с маленькими гренками, которые делают это блюдо особенно хрустящим.

Вайолет тихонько приподняла голову сестры и стряхнула с ее волос несколько гренков. Солнышко сморщилась, издала слабый стонущий вздох и заснула снова, как только Вайолет взяла ее к себе на колени.

— Наверное, ты права, Айседора, — согласилась Вайолет. — Мы как-нибудь уж дотянем вторую половину дня, а зато поспим как следует ночью. Если нам повезет, может, завуч Ниро будет сегодня играть что-нибудь тихое, тогда мы и на концерте подремлем.