Загадка вечернего звонка - Анна Устинова Страница 15

На исходе большой перемены Иван возвратился. Вид у него был мрачный.

— Не удалось? — осведомился Герасим.

— Наоборот. — И Ваня потряс в воздухе двумя листочками.

— Ну-ка, — Варя вырвала у него из рук бумажки.

Пробежав глазами оба текста, она ехидно хихикнула.

— Как в лучших домах Филадельфии! Оба рекомендателя, естественно, давно знают нашего Ивана, и притом с самой лучшей стороны.

— Значит, полный порядок, — остался доволен Павел. — Пока все идет по заранее намеченному плану. — Последние слова он произнес под трели звонка, призывавшего к очередному уроку. — Вот, Ваня, — протянул ему варианты сценариев Луна. — Чтобы не тратить зря время, изучишь во время математики.

Иван, взяв листки, согласно кивнул.

На второй большой перемене он объявил друзьям, что в принципе со всеми сценариями согласен и готов действовать.

— Эй! — взмолилась Варвара. — Может, нам сперва все-таки перекусить?

— И впрямь, — поддержала подругу Марго.

— Не возражаю. — Луна похлопал себя по толстому животу.

— Ну, ты-то никогда не возражаешь, — фыркнула Варя.

— Между прочим, я тоже голодный, — сказал Иван.

Ситуация, в которой он оказался, совершенно ему не нравилась. В Английский клуб при сложившихся обстоятельствах он вступать категорически не хотел. Это означало бы верное расставание с Командой отчаянных. Членство в клубе перевело бы его в особую касту избранных. А значит, в отношениях с ребятами неизбежно возникла бы неловкость. Да и времени на общение с ними Английский клуб не оставил бы.

Однако и способ не попасть в Английский клуб пришелся Ивану не совсем по душе. По натуре спокойный и миролюбивый, он вообще терпеть не мог всяческих разборок. То есть, когда требовалось, он мог дать вполне достойный отпор, но первым никогда не ввязывался в конфликты. И вот теперь ему предстояло поругаться с семью, вернее, уже с шестью ребятами, которых он даже не знал. И главное, что иного выхода у него не было. Только таким способом он мог отстоять свою дружбу с Командой отчаянных.

Ребята спустились в столовую.

— Мы занимаем столик, — сказали девочки и двинулись вдоль по проходу.

— А мы в очередь, — подмигнул ребятам Луна.

Трое мальчиков направились к прилавку. Видимо, основной поток голодных прошел на первой большой перемене. Во всяком случае, очередь оказалась немногочисленной и довольно быстро иссякла.

Вскоре уже Иван, осторожно неся поднос, на котором стояло пять стаканов с абрикосовым компотом, пробирался по проходу между столиками к девчонкам. Стаканы, как назло, были налиты доверху. Боясь расплескать компот, Ваня не сводил глаз с подноса. И ему было совершенно невдомек, что двигался он прямо на своего новоиспеченного врага — Глеба Синицына.

Глеб пол-урока провел в медпункте, где ему делали свинцовые примочки. Глаз, однако, все равно заплыл, а синяк уже набирал цвет и выглядел до того впечатляюще, что, едва узрев здоровым глазом Ивана с подносом, Синицын воспылал жаждой мести.

Иван, словно бы по заказу, двигался прямиком на него. Синицын затаился и выжидал. Внутри у него было все напряжено. Горький опыт подсказывал Глебу: в таких случаях нельзя опережать события. Окажись рядом Павел или Герасим, они почти наверняка предупредили бы друга об опасности, но они в поисках мелочи задержались возле прилавка и теперь тоже с подносами шествовали на значительном расстоянии от Ивана.

Пылая благородной яростью, Глеб проявлял чудеса выдержки. Он выжидал до самого последнего момента. Лишь когда Иван приблизился вплотную, Глеб резко выбросил ногу в проход. Ничего не подозревавший противник, естественно, споткнулся, но чудом сумел устоять на ногах. И даже не выпустил из рук подноса. Хуже было со стаканами. Они вместе со всем содержимым низринулись на соседний столик, где мирно обедали парень и две девчонки.

Темноволосый парень с круглым, как блин, лицом в этот момент что-то с важностью вещал соседкам. Речь его оборвалась на полуслове. Рот так и остался открытым, а вилка с едой застыла на полпути между тарелкой и ртом. Иван отчетливо разглядел, как по толстой щеке парня медленно ползет вниз раскисшая абрикосина из компота. Несмотря на весь ужас ситуации, Пуаро вдруг почувствовал, что его душит смех. Он изо всех сил пробовал сдержаться, но ему это не удалось. Громкий и заразительный хохот вырвался наружу. Теперь Ваню просто трясло от смеха. Наверное, чтобы остановиться, нужно было отвести взгляд от круглолицего парня. Но именно этого Иван почему-то сделать не мог. Девчонка, сидевшая рядом с пострадавшим, которой тоже досталась изрядная порция компота, вскочила на ноги.

— Хам! Псих! Идиот! — провизжала она и влепила Ивану звонкую пощечину.

Тот мигом перестал смеяться.

— Ты что? Я ведь не нарочно, — он потер красную щеку.

— Еще бы ты это сделал нарочно, — презрительно выпятил нижнюю губу темноволосый парень в абрикосах.

— Компотная гуща, благополучно миновав его щеку, нашла пристанище на почти отсутствующей шее, возле самого ворота светлой рубашки. Он достал платок и, брезгливо поморщившись, стер абрикосину.

— Я не нарочно, — повторил Иван. — Просто обо что-то споткнулся.

Толстяк лишь ещё презрительней выпятил нижнюю губу. Мол, с такими психами разговаривать бесполезно. Иван, конечно, чувствовал, что виноват, однако этот тип почему-то начал раздражать его.

Тем временем к злополучному столику одновременно подошли с разных сторон Павел, Герасим, Марго и Варя. Варя немедленно бросилась на помощь облитым девочкам. Выхватив из вазочки на соседнем столе бумажные салфетки, она стала промокать ближайшую из пострадавших.

— Ах, ничего. Сейчас вытрем, — с выражением воплощенного участия на лице приговаривала Варвара. — Этот Иван, — она взглядом указала на нарушителя спокойствия, — этот Холмский, с ним совершенно невозможно. Вечно чего-то такое натворит.

«Что Варька несет? Зачем? — совершенно обалдел Иван. — Ни фига себе у меня друзья». Но в следующее мгновение его ожидал ещё больший шок. До него отчетливо донеслись слова Марго:

— Холмский у нас полный псих, к нему даже близко лучше не подходить.

Такого предательства Иван выдержать был не в силах. Ладно уж Варвара, но чтобы Марго… И, оттолкнув в сторону Луну, мальчик бросился вон из столовой.

— Куда? Иван! Холмский! Вернись! — кинулись следом Павел и Герасим.