Когда здесь была Марни - Джоан Робинсон Страница 15

Миссис Пегг была во дворе. Она вытряхивала половичок, применяя гораздо больше усилий, чем требовалось.

– Я-то думала… – говорила она Анне между взмахами. – Уж самое меньшее, что ты могла бы сделать… это вежливо с людьми разговаривать! Я же специально просила тебя держаться чуточку дружелюбнее! Я…

Задохнувшись, она бросила половичок на мусорный бак и вытерла глаза краешком фартука. Анна пережила миг ужаса, вообразив, что миссис Пегг плакала, но потом поняла – дело было в другом. У нее самой щипало глаза. Крохотный двор был полон пыли.

Миссис Пегг повернулась к ней. Лицо у нее было красное.

– Девочка моя, ну зачем ты это сделала? Что на тебя такое нашло?

– Она первая начала обзываться, – буркнула Анна.

– В самом деле? И как же она тебя обозвала? – Миссис Пегг смотрела на нее с надеждой, но Анна упрямо насупилась и сжала губы.

Миссис Пегг решила надавить на нее:

– Не то чтобы я любила в чужие склоки встревать, и потом, что уж сделано, того не переделаешь, но лучше бы ты прямо сейчас мне сказала!

Анна мрачно пробормотала:

– Она сказала… что я сама вся такая.

– Какая?

– Сама вся такая, – повторила Анна.

– Боже милостивый! Ну и что тебе не понравилось?

Миссис Пегг в сердитом отчаянии воздела руки и, грузно ступая, ушла в дом. Из кухни донесся мягкий голос Сэма: по его мнению, это все была чепуха, не стоившая такого расстройства. Миссис Пегг сердито напомнила мужу, как она «всю дорогу» твердила: не стоит ссориться с миссис Стаббс. По крайней мере – до праздника!

– Сам знаешь, я всяких там слухов знать не хочу и в чужие размолвки подавно не лезу, но миссис Си просто вне себя, а она, если помнишь, ведает пирожным столом, где я должна помогать… – Тут из дому донесся внезапный дрызг, потом снова голос миссис Пегг, дрожащий от слез: – Мой чайник!.. Мой большой чайник! Господи, это последняя капля…

И всхлип. На сей раз никакой ошибки быть не могло.

Дальше Анна решила не слушать.

Она пошла на берег, на сей раз – вдоль дамбы. Многоватика нигде не было видно, но сейчас Анна и его молчаливого общества не вынесла бы. Ей не хотелось думать ни о чем и ни о ком – даже о Марни. Если бы миссис Пегг всего лишь продолжала сердиться, это можно было бы пережить. Но гибель чайника…

Анна поспешно отставила это воспоминание. Она шла быстрым шагом, не думая ни о чем и ничего не видя вокруг, – пока не добралась до песчаных дюн.

Здесь было, кажется, единственное место, где она не боялась на кого-то наткнуться. Даже если кого-нибудь вправду занесет на пляж, она любого увидит с порядочного расстояния, спрячется и переждет, пока все не уйдут. Она уже провела здесь множество вечеров, лежа в песчаном распадке, слушая, как шуршит в траве ветер, как негромко вздыхает море да чайки кричат вдалеке. Здесь она чувствовала себя словно на самом краю земли. Чайки иногда подлетали ближе и принимались хлопать крыльями и скандально орать, ссорясь из-за рыбешки в приливных лужах. Иногда же – уносились далеко и оглашали пляж скорбными жалобами. Тогда Анне и самой хотелось плакать. Не настоящими слезами, конечно, а так – в душе. Крики чаек казались голосами из прекрасного и безвозвратного прошлого, напоминали о чем-то, что она некогда любила и потеряла… и больше уже не найдет. Что именно? Анна не знала.

В это утро она провела в дюнах несколько часов, думать не думая ни о миссис Пегг, ни о Сандре, ни о миссис Стаббс. Эти мысли она старательно изгоняла, оставляя только воспоминания о Марни. Постепенно до нее дошло, что прилив этим вечером наступит совсем поздно. Никак не раньше одиннадцати часов. И как, спрашивается, ей увидеться с Марни?

Шагая домой обедать, она додумалась до очевидного ответа. Если Марни могла удирать из дому в ночной рубашке, почему ей не поступить так же? Решено: она сегодня ляжет пораньше, прежде Пеггов, а потом уйдет потихоньку. А перед этим – ближе к вечеру, во время отлива, – наберет морской лаванды для Марни.

В коттедже ее ждало письмо от миссис Престон. Тетушка сообщала новости обо всяких людях, которых Анна не знала. Наверное, это были лондонские соседи. Анна попробовала представить себе дом… не получилось. Он казался слишком далеким и нереальным. Трудно было зримо вообразить даже миссис Престон, по-прежнему жившую там.