Грегор и код когтя - Сьюзен Коллинз Страница 15

Говарда тоже усадили на спину Ареса.

Люкса вдруг забеспокоилась и простонала:

— Аврора…

— Не волнуйся, племянница, она полетит на моей летящей, следом за тобой, и с ней все будет в порядке, — и Йорк погладил ее по волосам.

— Живо… Живоглот… — не успокаивалась Люкса.

Крыс тут же оказался рядом и ткнул ее носом:

— Я здесь, — произнес он.

— Зубастики. Если я умру… — выдохнула она.

Живоглот решительно ее перебил:

— О нет, ты слишком важная персона, чтобы умереть!

Люкса попыталась улыбнуться, и ей это почти удалось.

— Не беспокойся, твое высочество, я за ними пригляжу. — Живоглот кивнул Аресу: — Высокого тебе полета. Высокого и быстрого.

Арес взмыл в воздух и быстро замахал крыльями. Им не надо было лететь извилистыми тайными путями, но и прямой путь казался теперь невыносимо, мучительно долгим.

Даже в бою Грегор не испытывал ничего похожего на ужас, который терзал его в полете. Люкса была так больна — она едва могла дышать, была изранена и вся горела, — он боялся, что она не доживет до дома. В какой-то момент, когда она затихла, он запаниковал, что Люкса умерла.

— Люкса! — заорал он и начал трясти ее, а она закашлялась, и у нее снова пошла кровь. Но она была жива, все еще жива.

— Говори с ней, Грегор, — посоветовал Арес. — Как тогда, в потоках, ты говорил со мной.

В самом деле, когда они попали в сумасшедшие воздушные потоки и Арес обезумел от бесплодных попыток справиться с ними, Грегор отвлекал его от паники бесконечным монологом — это успокаивало Ареса и не давало ему падать духом. И вот теперь Грегор начал рассказывать Люксе все, что приходило ему в голову: он говорил о Нью-Йорке, о том, какой забавной бывает Босоножка, о том, как он рисует на бумаге паутинки, о том, что такое зима и на что она похожа, о рецепте соуса для спагетти миссис Кормаци… обо всем — только бы она не впала в забытье.

Где-то за ним, в темноте, лежал Говард. Грегор вспоминал о его присутствии, когда Люкса кашляла и Говард напоминал ему о лекарстве. Как бы плохо ни чувствовал себя Говард — к счастью, он был в сознании, в отличие от своей кузины.

Прошла, кажется, целая вечность прежде чем Грегор начал узнавать места, над которыми они пролетали, — они приближались к Регалии. Вот показалась широкая и бурная река, что текла от самого Источника через Регалию, впадая в Водный путь. Она почему-то стала совсем не такой бурной, какой помнил ее Грегор, — на поверхности не вскипала пена, превращаясь в белых барашков, а значит, скорость течения была значительно ниже, чем обычно. Видимо, разрушения, вызванные землетрясением, которое произошло недалеко от Источника и уничтожило колонию зубастиков, изменили русло реки.

— Мы почти прилетели, — уговаривал Грегор Люксу. — Мы почти на месте.

Она не могла ему ответить. Она даже уже не кашляла. Но все еще была жива — Грегор чувствовал, как поднимается и опускается ее грудь.

Арес подлетел прямо к пристани. Еще не приземлившись, Грегор принялся вопить:

— На помощь! Врача! Скорее! Врача!

Подземные поспешно сняли Люксу и Говарда со спины Ареса и уложили на носилки. С Грегором тоже хотели так поступить, но он растолкал всех и побежал за носилками с Люксой.

Ее отнесли в какое-то помещение, напоминающее палату реанимации, и вокруг нее теперь суетилась целая команда докторов. Грегор пытался рассмотреть, что с ней делают, но его бесцеремонно выставили из помещения, и каменная дверь захлопнулась перед самым его носом.

Он стоял, задыхаясь и дрожа, отбиваясь от докторов, которые предлагали ему помощь, пока не появился Марет, который взял Грегора за руку и повернул к себе:

— Грегор, — сказал Марет, — тебе нужна медицинская помощь. И ты должен пойти со мной.

— Она ведь выживет, да? — спросил Грегор.

— Я не знаю. Но врачи делают все, что только возможно. Ты не поможешь ей или кому-то еще тем, что позволишь собственным ранам воспалиться, — ответил Марет. — Пойдем.

Вскоре Грегор снова нежился в ванне с травяными настоями, которые вымывали пепел и нефть из его кожи. Ему порядком досталось от крыс, особенно постаралась та, что добралась до голени. Раны ему промыли, зашили, смазали лечебными мазями и перевязали, но он отказывался пить какие-либо лекарства, которые подносили к его губам, — он понимал, что ему дают снотворное, а спать он не собирался. Марет позаботился, чтобы фотография из заднего кармана штанов Грегора была перемещена в карман его новой одежды, а меч стоял возле кровати, на которой Грегор лежал.

Но он требовал, чтобы ему позволили встать. В обычной ситуации он бы этого никогда не добился, но сейчас больница была переполнена людьми и зубастиками, пострадавшими во время боя, и долго с ним возиться у врачей не было возможности.

Он вышел из палаты и слонялся по коридору, пытаясь хоть что-нибудь узнать о Люксе, но ему это не удалось. Время от времени он подходил к палате мамы и через стекло смотрел на нее, спящую, — к счастью, она выглядела теперь лучше, чем в прошлый раз. Потом снова принимался бродить по коридору.

Наконец Марет не выдержал:

— В старом детском саду зашиваются с мышатами из Огненной земли, — сказал он. — Из свободных рук — только мы с тобой. Пойдем посмотрим, вдруг можем чем-то помочь.

Вырвав у врачей обещание, что они дадут знать, если будут какие-то новости о состоянии Люксы, Грегор отправился вслед за Маретом.

В садике царил ужасный хаос. Мышат только недавно доставили из Огненной земли. Тех, что были совсем плохи, отправили в больницу, но остальные тоже нуждались в помощи. Панцирь каменной черепахи Сандвича был открыт (Соловет, конечно, обнаружила тайный ход, когда Грегор сбежал) — и мышат приносили со стороны водохранилища. Садик мог вместить отнюдь не всех, поэтому вся лестница сверху донизу была заполнена больными и покалеченными мышатами.

В первую очередь их пытались отмыть.

В том бассейне, где Грегор совсем недавно играл в прятки, теперь было полно воды с лечебными травами, в которых мышат отмывали. Две другие комнаты были превращены в огромные гнезда — туда набросали множество одеял, а в еще одной комнате было что-то вроде столовой, где голодных и испуганных детишек пытались накормить.

Едва их завидев, Далей бросилась к Грегору. Одной рукой она прижимала к себе верещавшего мышонка, завернутого в полотенце, а другой пыталась схватить еще одного:

— Марет! Грегор! Вы можете помочь в бассейне?

— Обязательно, — кивнул Грегор, радуясь, что может чем-то себя занять.

В следующую минуту он уже стоял по пояс в воде, держа в руках мышонка. Малыш трясся от страха так сильно, что у него стучали зубки. Грегору стало нестерпимо его жалко: маленький, беспомощный, измученный и больной мышонок вдруг оказался здесь совсем один, без мамы с папой, не понимая, где он и что случилось.