Мето. Мир - Ив Греве Страница 15

В Мире, который я для себя открываю, для меня нет места. Я вспоминаю наш план бегства. В случае успеха все мы — Марк, Клавдий, Октавий, Ева, Черпак и я — очутились бы на континенте. Что бы тогда было? Ева вернулась бы в свой отчий дом. Черпак, возможно, тоже, если я правильно понял его рассказ. Но нас, бывших обитателей Дома, никто не ждет, и нам бы пришлось скрываться, постоянно бояться ареста и, в конце концов, возвратиться в исходную точку. Эти размышления вдруг вызывают во мне физическую дурноту. Меня тошнит. Надо размяться. Я встаю и спрашиваю Цезаря 3, который наблюдает за мной, делая вид, будто читает, можно ли мне одному позаниматься в спортивном зале.

— Почему нет? Но только оставь дверь открытой. У тебя тревожный вид. Чувствуешь, что не готов к экзамену?

— Напротив. Мне просто нужна разрядка.

В гимнастическом зале я скачу на матрасе, поставив ноги вместе и стараясь подпрыгнуть как можно выше. Плюс этого упражнения в том, что я очень быстро выдыхаюсь. Затем я перехожу к отжиманиям и заканчиваю быстрым бегом вокруг матов. Чем сильнее я устаю, тем больше сужаются круги. Голова начинает кружиться, и я падаю в изнеможении, весь в слезах. Я прихожу в отчаяние и насилу доползаю до душевой.

Выйдя оттуда, я чувствую себя немного лучше. У двери меня ждет Цезарь 2. Возможно, он видел мои слезы, потому что говорит притворно дружеским тоном:

— Знаю, ты расстроился, что тебя отстранили от сегодняшнего задания. Но причина тут исключительно техническая: твои товарищи должны будут проявить свои способности ныряльщиков, а ты пока новичок в этом деле.

— Что они… Простите… Почему мне этого не объяснили? А я уж такого себе нафантазировал… Можно мне после обеда поработать в мастерской?

— Ты что-то задумал?

— Хочу научиться сварке.

— Думаю, это не проблема.

Пока мои коллеги в отлучке, ко мне приставили учителя, внешность которого я не могу точно описать, потому что он в непрозрачном шлеме и комбинезоне. Мы не одни, хотя Цезарь 2 почти не обращает на нас внимания, погрузившись в изучение толстого досье. Учитель демонстрирует мне хорошие манеры и напоминает правила безопасности. Голос его сильно искажен. Я тренируюсь сваривать вместе два довольно толстых стержня. Поздравляя меня, учитель поднимает большой палец. Затем мы обрабатываем потеки напильниками, сначала грубыми, затем более тонкими. Прежде чем встать, учитель выводит пальцем в стружке несколько букв: «Сириус», после чего хватает метелку и все стирает. В знак благодарности я слегка касаюсь его спины. Вместо прощания он опускает голову и выходит из комнаты. Я не знаю этого имени. Я пришел сюда для того, чтобы изготовить ключ от своей двери и свободно передвигаться ночью по Дому. Для начала нужно раздобыть неучтенный материал. За вычетом содержимого мусорных ящиков, все здесь подсчитывается и раскладывается в пакеты по десять штук. Просьбы всегда следует обосновывать.

— Цезарь, тут валяется много железок — можно поупражняться с ними самому?

— Ладно, но будь осторожен, Мето. И покажешь потом мне свою работу.

У меня самое общее представление о форме ключа, но хочется придать ему вид простого округлого стержня, загнутого кольцом с одного конца и с припаянным на другом конце прямоугольничком. Со временем я усовершенствую его, вставляя в свою замочную скважину, а затем обрабатывая напильником в мастерской. Вскоре я нахожу два подходящих куска и свариваю их, а вдобавок соединяю пару железок, чтобы обмануть Цезаря. Я прячу заготовку ключа в носок и подхожу к своему сторожу. Едва взглянув на мою поделку, Цезарь швыряет ее в урну и выходит. Я очень горжусь своей работой, пусть еще нескоро смогу ею воспользоваться. Главное, что работа прогнала мрачные мысли. Я думаю о том месте, где можно жить свободно, но пока не знаю, где оно находится.

Хотя мои товарищи из группы «Э» в отлучке, вечерние посиделки устраиваются, как и прежде. Мне неуютно с Цезарями и Юпитером, и я молча попиваю травяной чай. Не терпится вернуться в свою комнату. Взрослые вполголоса что-то обсуждают, а я делаю вид, будто поглощен своими мыслями. Я догадываюсь, что задание выполняется в тот самый момент, когда мы здесь сидим. Все по очереди посматривают на свои часы и выглядят очень напряженными. Юпитер спрашивает меня для отвода глаз:

— Хочешь что-нибудь спросить?

— Конечно, Мэтр, но вряд ли это разрешается.

— Все равно попробуй.

— Мне хотелось бы узнать, что с Марком, моим лучшим другом. Я знаю, что у меня нет…

— У него все хорошо. Он отдыхает. Ты увидишься с ним, когда придет время. Можешь идти спать.

Я встаю и с улыбкой прощаюсь. Вернувшись в свою комнату, я спешу опробовать ключ. Нужно получше отшлифовать нижнюю часть: прямоугольник великоват. Заметив, что вверху отверстие уже, я помечаю карандашом места, которые необходимо сточить, и прячу заготовку в носке. Затем я принимаюсь ждать того, кто запирает двери. По звуку я определю, ждать ли гостей. Ответ положительный.

Это Клавдий. Не медля ни секунды, он сообщает:

— Сегодня ночью дорога будет свободной только с трех восемнадцати до пяти часов десяти минут. Если найдешь лекарство для Октавия, спрячь его в красном ведре в кладовке № 108. Я смогу передать его завтра утром.

— Как можно выяснить, в какое время за нами не следят?

— Все зависит от случая: сроки меняются каждую ночь. Я получил информацию всего двадцать минут назад. Главное — не опаздывай, потому что с четверти шестого слуги приходят убирать комнаты, и они обязаны докладывать, если кто-нибудь отсутствует. Ну и последнее: роясь в конторе в личных делах, я обнаружил сведения о Марке, но пока не могу их расшифровать: «Марк: ВС». Я ухожу. Не знаю, когда приду снова. Пока!

— Мою дверь не запрут после твоего ухода?

— Нет, но ее снова запрут, когда твой слуга уберет, поменяет белье и выйдет из твоей комнаты.

Вот он и ушел. Я ложусь на кровать в верхней одежде. Заведу будильник и немного подремлю. Я рад, что смогу наконец выйти, хоть и понимаю, как сильно рискую. Я не хочу, чтобы кто-нибудь услышал, как звонит мой будильник: необходимо выключить его раньше. Эта мысль не дает покоя и мешает полностью расслабиться. В полтретьего я окончательно решаю отключить будильник, но, оставшись лежать на кровати, все-таки засыпаю.

Я проспал. Шлепаю себя по щекам — но не для того, чтобы проснуться, а в наказание. Главное — сохранять спокойствие, ведь партия еще не проиграна.

Я осторожно открываю дверь и устремляюсь по коридорам, быстро сбегаю по лестницам, останавливаюсь снаружи и пару минут прислушиваюсь в темноте. Добежав до норы, ныряю в недра пещеры. Ее запах напоминает о моем последнем визите, когда я стал невольным соучастником убийства Грамотея. Я быстро шагаю, оставаясь начеку, и с величайшими предосторожностями добираюсь до Промежутка. Едва очутившись внутри, я чувствую какое-то шевеление. Ева выпрямляется: ее кожа черна от сажи, но лицо постепенно словно расцветает. Я вновь вижу ее улыбку и большие зеленые глаза. Она крепко прижимает меня к себе.