Гагара - Надежда Васильева Страница 14

– Ну Гагара!

Классная держала себя в руках недолго. Оскорбления снова слетели с ее губ. Илона встала. За ней поднялось человек семь. Аллушка проигнорировала их протест и продолжала урок, так и не извинившись. Семь человек упорно отстояли до конца урока, целых полчаса. В дневниках «вольной семерки» появилась запись: «Вызывающе ведет себя на уроках русского языка и литературы». В третий раз вслед за Илоной поднялся только Вовка Денисов. То ли замечание подействовало, то ли стоять весь урок ребятам надоело. На перемене Вовка тихо сказал:

– Знаешь, это уже становится смешным. Давай прекратим эту комедию.

Слова его Илона проглотила молча. И бунт перешел в поединок, за которым весь класс наблюдал с вожделенным любопытством.

Однажды Аллушка в гневе попыталась выгнать Илону из класса, но она не двинулась с места. Учительница подбежала к ней и уже хотела схватить за рукав школьного платья, но Илона так взглянула на нее, что рука классной сразу опустилась.

А Борька громко прокомментировал:

– Руки!

– Не умничай, Тарасов! – глядя в пол, произнесла Алла Ивановна. И тихо сказала, обращаясь к Илоне: – После звонка подойдешь ко мне на разговор!

Это был последний урок в кабинете литературы. Алла Ивановна торопливо заполняла журнал.

– Садись! – кивнула она на первую парту. – Подожди немного.

Илона внимательно следила за лицом учительницы, пока та небрежно строчила ручкой по бумаге. Никогда не замечала, что у Аллы Ивановны под глазами столько мелких морщин. И белые пряди вовсе не мелирование, а обычная незакрашенная седина. Лицо учительницы было таким усталым, словно она только что разгрузила вагон кирпичей. В груди Илоны шевельнулась жалость. И она уже не представляла, каким может быть этот разговор.

Наконец учительница отложила ручку, подперла рукой щеку и долго смотрела ей в глаза.

– Знаешь, ты вообще-то молодец! Личность. Редкое явление в наши дни. И то, что хочешь отучить меня от дурной привычки, – тоже похвально. Сама понимаю, что нехорошо это, а вот сдержаться не могу. Устала, что ли? Я ведь в школе работаю уже тридцать пять лет. На пенсию пора. К тому же, если честно, педагогом быть я вообще не хотела. Поступала в театральный! Актрисой хотела стать. Но провалилась. Потому и пошла в педагогический на филфак. – Она помолчала, задумчиво глядя в окно и не видя там ничего, кроме тех своих юношеских дней. А Илоне наконец стало понятно, почему Алла Ивановна так любила это чтение по ролям. – Извини, – спохватилась классная и стала поспешно собирать тетради. – Домой бежать надо. У меня мама больна. Десять лет уже с постели не встает и последнее время совсем умом тронулась. Кто бы только знал, как тяжело мне с ней! Ваш выпуск будет моим последним. Кстати, ты кем хочешь стать?

Илона растерялась. Такого поворота в этой щекотливой ситуации она никак не ожидала. А потому ответила не сразу:

– Учителем начальных классов. Или школьным психологом.

– Замечательно! Тогда не раз меня вспомнишь и простишь. Но лучше бы тебе стать учителем литературы. У тебя такая чуткая душа! И характер сильный. Будешь отличным лидером. Ведь самые большие проблемы – в подростковом возрасте. В начальных классах учитель еще для ребят авторитет. А вот с пятого все и начинается. Знаешь, – вдруг улыбнулась она, – ты больше не вставай, ладно? Дай знак, подними руку. Я увижу, извинюсь. Договорились?

Илона кивнула.

– Вот и хорошо! А теперь иди. Маму обедом кормить надо, а у меня еще ничего не куплено, ничего не сварено. Вчера до полуночи сочинения ваши проверяла.

Илона надеялась о чем-нибудь еще поговорить с Аллой Ивановной, но та уже встала и торопливо укладывала тетради в сумку.

Илона долго в этот день не возвращалась домой. Гуляла по парку, загребая ногами кленовые листья. Не хотелось думать ни о чем. Какая разница: кто прав, кто виноват? Произошло то, что должно было произойти. И нужно принимать всех такими, какие есть. Как эти кленовые листья. Они ведь тоже все разные. Есть чисто желтые, есть огненно-бордовые, есть коричневатые с зелеными прожилками, есть разноцветные, будто кто вытер о них кисти разных красок. Есть просто коричневые, засохшие. И Борьку этого, по прозвищу Бульба, и самодовольную Любку Прохину, и скомороха Витьку Чижикова, и даже ехидную Люську Ершову нужно воспринимать такими, какие есть, не подгоняя мир под свои взгляды и представления. Ведь в каждом есть что-то хорошее. Вот и Аллушку взять… Не такая уж она злая, как о ней думают ребята. И здесь Лёнька Тузов абсолютно прав. Просто устала от жизненных проблем. Другая бы на ее месте мстить принялась, и возможностей для этого у нее много, а она… «Молодец, – говорит, – личность, редкое явление в наши дни». Вот и пойми тут что-нибудь!

Вспомнилось, как они в восьмом классе поздравляли Аллу Ивановну с днем рождения. О дне рождения догадались по новому платью и бусам, сделанным из семян настурции.

– У вас что, день рождения сегодня? – с явным подвохом спросила Люська Ершова.

– Да, – улыбнулась Алла Ивановна. – Пятиклассники мне эти бусы подарили. А что, не нравятся?

– Нормально! – сдержанно похвалил Борька Тарасов. – Примите наши поздравления! А сколько вам лет исполнилось, если не секрет?

– Да какой там секрет? Пятьдесят семь.

– Ни фига себе! – присвистнул Витька Чижиков. – Я думал, к восьмидесяти! – И удивление его было настолько искренним, что Алла Ивановна рассмеялась.

А Катя Федотова возмутилась:

– Вот дурак! – но почему-то мысль эту развивать не стала.

Пол-урока потом Илона голову ломала над тем, почему такими взрослыми и даже старыми кажутся всем учителя. Бабушке Ларе в прошлом году отмечали шестидесятилетний юбилей. Но выглядит она намного моложе Аллы Ивановны. И одевается современно. Особенно когда в санаторий на юг собирается. Неужели работа в школе настолько изматывает женщину? Наверное, вырабатывается этакий «учительский стереотип»: учить, ругать, наказывать, требовать. И можно ли этот стереотип разрушить?

Работа по воспитанию Аллы Ивановны начала давать свои результаты. Как только ее эмоции зашкаливали и с языка срывалось плохое слово, Илона опускала взгляд в парту и поднимала руку. Алла Ивановна останавливалась в своем «красноречии», тихо произносила: «Вы уж меня простите!» – и продолжала урок. Поднимать руку теперь приходилось все реже и реже. И через какое-то время учительница подозвала Илону.

– Спасибо, милая! Действительно, очень важно научиться сдерживать себя. Ты мне очень помогла. Знаешь, я ведь себя после всего этого… ну, сама понимаешь, после чего, всякий раз очень ругаю. И даже, случается, впадаю в депрессию. А теперь себя уважать больше стала. Только прошу тебя: пусть эти мои откровения останутся между нами. Договорились? Ты ведь все понимаешь, не по годам взрослая. И я очень верю в тебя! Знаешь, может, тебе и правда школьным психологом стать? Хорошая профессия! И перед классом весь день стоять не надо. Подумай.