Денис Котик и Царица крылатых лошадей - Алина Боярина Страница 14

- Но ведь ей, наверное, больно! - возмутился Денис.

- Больно, милой, больно, - прошамкала старушка. - Еще б-то не больно ей было! Кипятком ее сосед наш окаянный поутру ошпарил. У-у, пьяница проклятый! Таперича больно ей, животине-то.

- Кипятком?

- Кипятком, внучок, кипятком, - как ни в чем не бывало, подтвердила старушка.

- И вам не жалко ее, а? - спросил Денис.

- Жалко, милочек! Еще как жалко! Сердечко кровью обливается, вот как мне жалко ее! - старушка скорбно скривилась.

- Если так жалко, так почему же вы ее не полечите? - не отставал Денис.

- А чем лечить-то ее?

- Как это чем? Лекарством! Лекарством специальным ее надо лечить!

- А где тое лекарство, внучок, найти?

- Как это где найти? В аптеке.

- Так в аптеке лекарство денег стоит. Чтоб купить его, много денег надобно, внучок!

- Это смотря какое лекарство. Некоторые очень даже дешевые.

- А где их взять, эти деньги? - спросила старушка. - Пенсия-то у меня знаешь какая, милой? Шестьдесят рублев, если по старому, всего-то… Где ж на аптеки денег напастись?! Тут хоть бы на хлебушек с маслицем… А животина-то небось и сама оклемается. Молодая еще! Я вон в войну тоже как-то кипятком обварилася. И не померла, небось! По сю пору жива-здорова!

- Но ведь она мучается! - возмутился Денис. - Слышите, как скулит!

- Слышу, милой. Ну да что тут поделаешь? Денег-то нетути!

- А если б были?

- Деньги-то? - хитро спросила старушка.

- Да! Если б деньги были, вы бы лекарство собаке своей купили, а?

- Об чем речь, внучок! Кабы б деньги - купила бы. Что ж я, изувер какой? Ирод что ли? Купила б! Да только где их взять-то, деньги эти… - старушка отставила свой чай и, видимо, уже собралась уходить.

Денис посмотрел на старушку. Одета она была впрямь бедно. Опрятно, но бедно.

И он вспомнил о своей бабушке, которая не раз не два жаловалась, что на пенсию свою, если б не его, Дениса, родители, и неделю б не прожила. Ему почему-то стало стыдно. И хотя пенсиями в этом мире заведовал не он, стыдно ему стало за всех сразу - в том числе и за тех, кто заведовал пенсиями.

Затем он перевел взгляд на вислоухую дворнягу с обожженной до самого плеча лапой. Она была худющей и нечесаной.

А ее шея, вместо кожаного ошейника, какие носят все приличные собаки, была обвязана грубой старой веревкой. На таких веревках его мама сушит белье…

Глаза у дворняги были жалобные-жалобные. Они словно укоряли людей за все плохое, что те делают животным. Причем всем животным, а не только одним собакам.

И тут Денис вспомнил о десяти «рекламных» берендейках.

Он решительно обернулся к столу и, не глядя на Тиграна, погруженного в перечитывание меню (Денис впервые видел, чтобы Тигран что-то перечитывал), схватил свои десять золотых берендеек и протянул их старушке.

- Вот. Возьмите и купите на них лекарство для собаки. Пожалуйста.

- Это мне, что ли? - не поверила старушка.

- Вам. Точнее - вашей собаке. Официант сказал, что в баре можно обменять эти берендейки на обычные деньги и забрать их с собой.

- А ты-то как тут без денег?

- Я уж как-нибудь перебьюсь. Меня и дома нормально кормят, - сказал Денис. В душе он чувствовал себя героем и очень старался не возгордиться.

- Ну что ж… благодарствую, милой! Премного благодарствую! - улыбнулась старушка и тут Денис увидел, что во рту у нее осталось ровно четыре зуба. - Будь по-твоему. Полечу животину-то, раз тебе она по сердцу пришлась!

Как ее зовут-то, вашу собаку? - спросил напоследок Денис.

- Да не собака это никакая, а пес! Васисуалием его кличут, - ответила старушка и заковыляла к выходу.

Денис помахал рукой Васисуалию - на прощанье. И, странное дело - тот перестал скулить и вроде как тоже заулыбался! Неужто понял, что произошло?

- Ты что, отдал все свои берендейки этой старой нищенке? - в третий раз спросил Тигран, когда старушка и ее раненая дворняга скрылись за дверями.

- Отдал, - в третий раз отвечал Денис.

- Ты что, думаешь, она купит на твои берендейки лекарство для этой старой мерзкой собаки? - в голосе Тиграна звучал скепсис.

- Да, я так думаю.

- Не ожидал, что ты такой наивный, - неодобрительно сказал Тигран. - Да она водки себе купит вместо этого!

- Не купит!

- Почему, интересно, ты так думаешь? - с издевкой спросил Тигран.

- Потому что я ей поверил. Понимаешь? Я ей поверил! По-ве-рил!

- Ну, как знаешь, - пожал плечами Тигран. - А что же ты будешь заказывать? Берендеек-то у тебя теперь нет?

- Закажу, как и собирался, мороженое. Девяносто две копейки у меня и так есть. Это как раз на полпорции пломбира…

- Что ж, - очень по-взрослому вздохнул Тигран. - Значит, придется мне с тобой поделиться… Горе ты мое луковое!

Денис улыбнулся. «Горем луковым» его обычно называла мама. Вспоминать о ней было приятно.

Вскоре официант принес полный поднос еды: пироги с черникой и ежевикой, кулебяки, горшочки с кашей и борщом, пряники, сладкие хрустики и липовый чай. Сразу стало ясно, что Тиграну никогда не справиться со всем этим в одиночку! И что помощь Дениса здесь будет очень даже кстати!

И правда: даже вдвоем они едва-едва съели все, что было на столе.

Даже страшно подумать, что было бы, если б Денис не отдал свои десять берендеек старушке с дворнягой, а заказал на них, как и собирался, гуся, фаршированного яблоками, и вареники с вишнями.

Тогда, не ровен час, их животы могли бы просто лопнуть, как надувные шарики, в которые закачали слишком много гелия!

Они лениво цедили липовый чай, который им подали в высоких стаканах с серебряными подстаканниками - как в поезде, когда к их столику снова подошел официант.

- Кто из вас Денис Алексеевич Котик? - вежливо спросил официант, глядя на ребят.

- Ну, в общем… это я, - робко подал голос Денис.

- Да-да, это он, - подтвердил Тигран.

Денис внутренне напрягся. Ведь он уж заметил - когда его называют полным именем, ничего хорошего не жди!

В последний раз его называла Денисом Алексеевичем Котиком женщина-врач, которая приходила к ним в класс делать профилактические прививки от гриппа. От этой самой прививки у него потом три дня нестерпимо чесалась правая рука.

И вот снова «Денис Алексеевич Котик»…

- Вам тут передали записку, - сказал официант и положил на стол перед Денисом желтый лист бумаги, сложенный вдвое.