Питер обыкновенный, или Младших братьев не выбирают - Джуди Блум Страница 14

К пяти вечера мы покончили с плакатом, Шейла доделывала обложку буклета. Джимми подошёл к ней сзади и глянул через плечо. И вдруг завопил:

— Ты что же это натворила, Шейла?

Я вскочил с пола. Глянул на обложку. А что, довольно красиво получилось.

Сверху написано:

«ГОРОДСКОЙ ТРАНСПОРТ».

Ниже:

«Авторы — Шейла Табмэн, Питер Хэтчер и Джеймс Фарго».

А ещё ниже, маленькими буквами вот что:

«переписано мисс шейлой табмэн».

Теперь ясно, почему Джимми так разозлился.

— Не может быть! — проговорил я, хватаясь за голову.

— Как ты могла?!

Шейла молчала.

— Это нечестно, — говорю. — Мы же не поставили свои подписи на плакате!

— Но обложка уже готова, — сказала Шейла. — Вы что, не видите? У меня второй раз не напишутся такие ровные буквы. Получилось идеально!

— Ну уж нет! — закричал Джимми. — В таком виде мы буклет не сдадим. Скорей уж я его разорву, чем позволю тебе сдать! — Он схватил работу и сделал вид, что сейчас порвёт.

Шейла завопила:

— Не смей! Убью! Отдай буклет, Джимми Фарго!

Сейчас заревёт, клянусь. Я-то знал, что Джимми этого не сделает, да ей говорить не собирался.

— Питер! Скажи ему, чтоб отдал!

— А ты уберёшь эту дурацкую строчку?

— Не могу. Я всё испорчу.

— Тогда, думаю, лучше его порвать, — сказал я.

Шейла топнула ногой.

— Оооо, как же я вас ненавижу!

— Ты нас не ненавидишь, — сказал я. — Тебе кажется.

— Уж мне-то лучше знать! — крикнула Шейла.

— Ты просто сердишься, — сказал я, поневоле улыбаясь.

Шейла вскочила и попыталась отнять буклет, но Джимми поднял его над головой, а он намного выше Шейлы. У неё не было шансов.

Наконец она села и еле слышно проговорила:

— Сдаюсь. Вы победили. Я уберу своё имя.

— Обещаешь? — спросил Джимми.

— Обещаю.

Джимми положил буклет перед ней.

— Хорошо, — сказал он. — Начинай.

— Я не собираюсь всю обложку переделывать. Только нижнюю строчку зарисую.

Она взяла маркер и принялась за дело. Вскоре вместо слов «переписано мисс шейлой табмэн» внизу красовалась цепочка из шестнадцати цветочков.

— Вот, — сказала Шейла. — Поправила.

— Неплохо смотрится, — одобрил я.

— Без цветов смотрелось бы куда лучше, — скривился Джимми. — Но так хоть честно.

Вечером я показал маме с папой новый плакат. Им понравилось. Особенно сверкающий серебряными блёстками самолёт. Мама положила плакат на холодильник, чтобы до завтра с ним ничего не приключилось.

Теперь можно и отдохнуть. Буклет готов, плакат готов, и наша группа сдаст проект раньше срока. Я пошёл к себе в комнату. Фадж сидел на полу рядом с кроватью. Перед ним стояла коробка с нашими рабочими принадлежностями. Он разрисовал лицо цветными маркерами и стриг свои кудряшки суперострыми ножницами. А обрезки волос падали в стоявший перед ним аквариум Плюха!

— Смотли, — сказал он. — Фадж паликмахел.

Фаджевы волосы не навредили моему черепаху, хотя пришлось потрудиться, счищая их с панциря, перемывая аквариум и камни. Вид у Плюха был довольный.

На следующий день произошло два знаменательных события. Во-первых, мама повела Фаджа к настоящему парикмахеру. У него осталось порядком шевелюры на затылке, зато чёлку и макушку он обкромсал подчистую. Парикмахер сказал, что почти ничем не может помочь. Остаётся только ждать, что волосы отрастут. Мило, очень мило. Сначала зубы, теперь волосы — день ото дня вид у Фаджа становился всё нелепее.

И второе — папа вечером поставил щеколду на мою дверь. Я мог дотянуться до неё, встав на цыпочки, а братишка — ни в какую, как ни старался!

Наша группа сдала проект первой. Миссис Хейвер нас похвалила. Ей очень понравился плакат. И больше всего — серебряные блёстки на самолёте. Она задала только один вопрос: с какой целью мы изобразили летящий поезд?

Глава восьмая
Звезда телеэкрана

Тётя Линда — мамина сестра. Она живёт в Бостоне. На прошлой неделе она родила дочку. Так что теперь и у меня есть сестра, двоюродная. Мама решила слетать в Бостон и повидать их.

— Меня не будет только на выходных, — сказала мне мама.

Я сидел на её кровати и смотрел, как она собирается.

— Знаю, — ответил я.

— С вами остаётся папа.

— Знаю, — повторил я.

— Ты уверен, что всё будет в порядке?

— Конечно. А что может случиться-то?

— Ты поможешь папе с Фаджем?

— Конечно, мам. Не волнуйся.

— Я не волнуюсь. Просто папа такой… Ну, сам знаешь. Он не очень-то умеет обращаться с детьми.

Она закрыла чемодан.

— Всё будет нормально, мам.

Я с нетерпением ждал выходных. Папа не трясётся над чистотой в доме. Никогда не проверяет, вымыл ли я руки и лицо. И разрешает засиживаться допоздна.

В пятницу утром мы вчетвером спускались на лифте провожать маму. Генри посмотрел на чемодан.

— Уезжаете, мистер Хэтчер? — спросил он.

— Нет, не он, я уезжаю, Генри, — сказала мама. — У сестры родился малыш, первенец. Лечу на уикенд в Бостон — помочь немного.

— Малыш, — сказал Фадж. — Малыш-малыш-малыш.

На него не обратили внимания. Иногда братец говорит только затем, чтобы услышать свой голос.

— Хорошо вам погостить, миссис Хэтчер, — сказал Генри, подмигивая папе.

На улице папа поймал такси. Сначала запихнул чемодан, потом придержал дверь маме. Когда она уселась, он сказал: