Те, которых не бывает - Нина Семушина Страница 14

– Да она что-то сдала в последнее время, – неожиданно для себя самого ответил Володя, который только что мысленно поклялся себе бросить пить и вообще с белой горячкой не разговаривать. – Ноги плохо ходят, а она же на Пролетарке живёт. Оттуда до Решетникова ж ехать и ехать, понимаешь.

– Понимаю, – сочувственно отозвался кот. – Тебе ж всё не до того, чтоб её проведать, дела, дела, общение, социализация. Я сам тебя уже лет десять не видел, еле узнал. Она-то раньше заходила, но вот уже года четыре как не видать.

– У неё инсульт был четыре года назад. – Володя вздохнул и хотел было отхлебнуть из бутылки пива, но помешал не пойми откуда взявшийся комок в горле. – После него она и ходить почти перестала, и на гитаре играть. Руки не слушаются.

– А ты сам ей сыграй, как раньше, – предложил кот, устраиваясь поудобнее у корней дуба. – Как бывало. Да ладно, ты что насупился, я ж всё понимаю: дела. Вы, люди, вечно куда-то спешите. Не держу тебя, иди куда собирался. У Светки небось уже воблу чистят. Я вообще чего проснулся-то… за молоко хотел спасибо сказать. Гладить-то меня многие гладили, а вот кормить ты один додумался. Век не забуду, друг. – Кот ещё раз облизнулся и застыл в прежнем положении.

Володя ещё раз протёр глаза, допил залпом пиво и полез в карман за телефоном.

– Алло, Васёк. У меня тут дело нарисовалось, извиняй. Всем привет от меня, и смотрите до белочки не допейтесь! Какой-какой. Песенки поёт, орешки грызёт, вот это всё… Алло, баб. Привет. Слышишь, тебе из еды ничего не надо? А то я к тебе тут подумал приехать. А что, посидим, чаю попьём, с козинаками. Я гитару захвачу… Да ничего не случилось. Соскучился. Ну давай, жди.

Договорив, Володя подошёл к ограде памятника и, воровато озираясь, погладил бронзовую, нагретую солнцем шкуру учёного кота. И кот, вдруг подмигнув ему, лизнул Володину огромную ладонь бронзовым гладким язычком, после чего замер окончательно.

…Сидевший на дальней лавочке Игорь довольно улыбнулся и зачеркнул в блокнотике целых два адреса: один на Пролетарке, а второй на Гознаке. Сегодня бабушка и внук приснятся друг другу без посторонней помощи. Тут из его кармана зазвучала восьмибитная сороковая симфония Моцарта.

– Игорь Иванович, как вы это сделали? – Голос Аси готов был сорваться от восторга.

– А я ничего не делал, – почти честно ответил Игорь и подмигнул учёному коту.

⁂

Стрелка на часах Игоря приближалась к пяти. Откладывать дальше было некуда. В плане Игоря не было слабых мест, кроме этого – потому что пойти туда, не знаю куда и сделать то, не знаю что всегда легче, чем совершить такой сказочный каминг-аут, сбросить лягушачью шкурку и убедить своего царевича её не жечь. Особенно когда ты ещё не знаешь, что у принца в шкафу тоже во-от такой Кащей над златом чахнет.

– Ася, сейчас твоя очередь. Но твоё задание гораздо сложнее моего.

– Что я должна сделать, Игорь Иванович?

– Ты должна сделать так, чтобы твой однокурсник Ян Малинин не отошёл от тебя в эту ночь ни на минуту.

– Что?! – Ася на том конце провода явно поперхнулась. Игорь представлял себе её лицо в эту минуту слишком хорошо, чтоб пускаться в пространные объяснения.

– Ты можешь делать всё что угодно. Я разрешаю тебе делать всё, что ты посчитаешь нужным.

– Я должна не дать ему уснуть? – Игорь почувствовал, как Ася покраснела. О чёрт. Он, конечно, упустил из вида эту составляющую. Почему дети не рождаются сразу взрослыми?

– Нет, спать можно. Если он уйдёт – это навсегда, так что просто не дай ему уйти. – Игорь процитировал модную когда-то давно песню. Ситуация анекдотическим образом сходилась с её сюжетом, правда, патетический припев приобретал в свете предсказанных прогнозом погоды молний совсем иной, трагический подтекст.

– А если я не справлюсь? Он говорил, что он работает ночью; у него же наверняка есть семья, дом, девушка, в конце концов, что я ему скажу, Игорь Иванович? Я не справлюсь, что мне делать тогда? – Асин голос задрожал от плохо сдерживаемых самых прозаичных в мире девичьих слёз.

– Ну, значит, Ян Малинин не доживёт до утра. – Игорь сам удивился тому, как просто это прозвучало.

Ася замолчала. Учёный кот на псевдозлатой цепи грустно покачал головой. Русалка на ветвях развела руками. Доктор на улице Барбюса мерил шагами ординаторскую.

– А если мне придётся рассказать ему о том, кто я?

– А тебе кто-то когда-то запрещал рассказывать кому-то, кто ты?

⁂

Ровно в пять вечера Ян подошёл к библиотеке, секунду постоял в нерешительности у её дверей, после чего огляделся и решительно оттолкнулся от крыльца носками ботинок.

– Так будет лучше, – сказал он себе. – Ты никогда, никогда не объяснишь ей, что ты делаешь по ночам.

– Малинин!

Он резко обернулся; в двух шагах от него стояла Ася Энгаус. Он мог бы поклясться, что пять секунд назад её здесь не было. Не только прабабкиным золотым зубом; он мог бы поклясться своей жизнью – и первой, и второй; своим волшебным даром; своим сердцем, которое размышляло, остановиться ему или, наоборот, устроить сеанс тахикардии, чтоб неповадно было… Но всё это не имело значения.

Ян замер в позе готового к взлёту Гермеса; медленно поставил лишённую крылатой сандалии ногу обратно на крыльцо и повернулся к однокурснице. Ася смотрела на него своими огромными глазами и нервничала, как никогда в жизни. Яну показалось, что он в этот момент может прочитать её – так же, как читает библиотечные тома.

Он хорошо знал это чувство по снам; он чуял его сквозь проступающие на страницах его книги буквы, он читал его по сжатым во сне губам. Это был страх – тот самый, сокровенный, с которым люди часто встречались во снах; гораздо чаще, чем наяву. Она боялась… э, погодите. Она боялась за него?..

– Ты, конечно, можешь уйти, но как же философия? – храбро поинтересовалась Ася. – Экзамен завтра утром. Мы же договаривались вчера.

«Если ты уйдёшь, я умру, о какой философии вообще могу я думать?» – было написано веснушками на Асином лице.

«Да ведь она же не удивилась, что я ухожу, – вдруг осознал красавец-филолог и герой-любовник. – Она считала, что я не могу не уйти. Вот это я козёл. Вот это я идиот. Д. Дурак!»

– Кто тебе сказал, Энгаус, что я куда-то ухожу? – обворожительно улыбнулся Ян Малинин. – Мы же договаривались встретиться! Но без подкрепления мне философию не одолеть. Я за пирожками с вишней. И кофе.

В этот момент в карманах у обоих запиликали телефоны.

«Тебе нельзя кофе!» – сообщил Асе телефон Игоря Ивановича.

«Ей нельзя кофе», – сообщил Яну телефон брата.

– Или за чаем, – хором изрекли Ян и Ася. Они подняли головы от своих экранов, и их взгляды встретились.

Спустя десять минут они сидели за столиком у окна всё в том же фастфуде, грызли горячие пирожки, запивая их чаем из пакетика, и разговаривали о чём угодно, кроме того, о чём на самом деле хотели. Первым не выдержал Ян. Опустошив очередной стаканчик жидкости, которая, судя по названию, должна была быть чаем «Эрл Грей», но вообще-то воплощала конфликт формы и содержания, он спросил: