Блин и клад Наполеона - Евгений Некрасов Страница 13

Следующая комната подтвердила его догадку. Душман впустил их туда неохотно: сначала сел на пороге и рычал, а потом вдруг передумал и уступил дорогу. Здесь у Виталия Романовича была мастерская. Все инструменты, которые Блинков-младший только видел в своей жизни и которых не видел никогда, висели на стенах или лежали на полочках. Под каждым был нарисован черной краской его силуэт. Снимешь со стены, к примеру, молоток, а силуэт напомнит, куда его повесить, когда он перестанет быть нужен.

В длинной пластмассовой коробке, накрытой стеклом, Блинков-младший увидел папин штык. Он отмокал в какой-то жидкости и был уже не бурым от ржавчины, а черным. Митек приподнял стекло и понюхал. Жидкость воняла отвратительно. У него заслезились глаза.

– Пойдем, – заторопила его Ирка. Ей было неинтересно.

Бродя по комнатам, они совершили открытие, поразившее Ирку в самое сердце: у Виталия Романовича не оказалось телевизора. У Митькиных занятых родителей телик тоже был не в почете, они если смотрели, то новости да время от времени какой-нибудь фильм. Но чтобы совсем! Не иметь! Телика!

– Ну, пойдем хоть погуляем, – упавшим голосом сказала Ирка.

– Сначала у Душмана отпросись, – посоветовал Блинков-младший.

Ирка решила, что он шутит. Улыбнулась, вышла в прихожую… И тут Душман подтвердил, что гулять не велено. Улегся поперек двери и рыкнул, подняв шерсть на загривке.

– Я тебя предупреждал. Думаешь, почему рыжая от него драпала в ватных штанах? – стал объяснять Блинков-младший и вдруг увидел на подзеркальнике какие-то бумажки, придавленные горстью мелочи. Рыжая говорила о телеграмме. Не о той ли, которую не получил папа?

Блинков-младший посмотрел – так и есть: почтовая квитанция и записка. «ОЛЕГ ЗДЕСЬ ЖАРКО ТЧК НЕ БЕРИ ДЕТЕЙ САМ ЛУЧШЕ НЕ ПРИЕЗЖАЙ ШПАГИН». Почерк был взрослый, бегущий, а ниже приписано круглыми девчачьими буквами: «ВР! С Можайска забыла, отправила сегодня с нашей почты. Ничего? Полина».

«Из Можайска», – механически поправил про себя Блинков-младший. Ох, Полина, очень даже «чего»! Опоздала телеграмма. Вот почему Виталий Романович вчера вспоминал Чука и Гека. Маленьким мальчикам доверили папину телеграмму, а они ее потеряли. Рыжей Полине тоже доверили телеграмму, только не получить, а отправить. А она что сделала?!

Так, так, А ЗАЧЕМ ОТПРАВЛЯТЬ ТЕЛЕГРАММУ, КОГДА В ДОМЕ ТЕЛЕФОН? Да не самому, а через Полину, и не из своего города, а из соседнего?

Блинков-младший побежал в Оружейный зал.

– Ты что?! – бросилась за ним Ирка.

– Сейчас. Надо кое-что проверить.

Телефон стоял на камине, а рядом – растрепанная брошюрка «Боровковская городская телефонная сеть». Блинков-младший уже интересовался, перелистывал. Номера в историческом Боровке были четырехзначные – маленький город. А когда город маленький… Он раскрыл брошюрку на первой странице – так и есть! «Междугородняя связь – 08», автоматической нет.

На всякий случай Блинков-младший набрал «08». Отозвался сонный голос телефонистки, он извинился и положил трубку.

– Да в чем дело-то? – теребила его Ирка.

Блинков-младший не торопясь уселся за дубовый стол и спросил:

– Ир, ты хорошо помнишь, что Виталий Романович говорил: «Ник-Ник мне товарищ»?

– Конкретных слов не помню, – с умным видом ответила Ирка, – но из контекста я сделала вывод, что они товарищи и даже друзья.

– А точнее?

– Виталий Романович его балбесом называл. И еще темнилой. «Доигрался Ник-Ник!» и все такое. Он по-настоящему беспокоился, понимаешь? Ну, как если бы я пропала, и ты бы орал: «Где эта Ирища-дурища?!». А на самом-то деле ты меня любишь?!

В Иркином голосе слышался вопрос.

– Конечно, – ответил Блинков-младший, потому что это была правда. А Ирка из девчачьей вредности сказала:

– А тебя и не спрашивают. Еще бы ты меня не любил!

– Любовь зла, полюбишь и козла, – заметил Блинков-младший, чтобы сохранить мужское достоинство.

Следующие пять минут Ирка гонялась за ним по всему дому и лупила куда ни попадя «Боровковской городской телефонной сетью». Было не больно, а весело, потому что вся телефонная сеть Боровка умещалась на полусотне страничек. Это вам не Москва. С Московской телефонной сетью шутки плохи! Примчавшийся на шум Душман вертелся под ногами и лаял. Ему не нравился беспорядок в охраняемом доме.

В конце концов Ирке самой надоела беготня. Она загнала Блинкова-младшего обратно в Оружейный зал и потребовала:

– Кончай темнить! Рассказывай, а то еще не так врежу!

– Да что тут рассказывать? Ничего особенного, – еще немного потянул время Митек и объявил: – Можешь не верить, но здесь идет криминальная война. Есть версия…

То, что Виталий Романович кого-то боится, доказывать не надо. Стоит вспомнить вчерашнюю встречу: науськанного на незваных гостей Душмана и ружье с взведенными курками. Можно возразить, что это нормальная осторожность человека, у которого дома хранится столько всяких ценных штук. Но все, что было потом, только подтверждает: ВИТАЛИЙ РОМАНОВИЧ НЕ ОСТОРОЖНИЧАЕТ, А ИМЕННО БОИТСЯ, причем не случайных грабителей.

Взять его телеграмму. Это же мольба о помощи! Если бы Виталий Романович на самом деле не хотел, чтобы папа приезжал, он бы нашел, что написать. «Извини, болею, приезжай летом» или что-нибудь в том же духе. А он сообщает: «ЗДЕСЬ ЖАРКО». Разумеется, не о погоде, зимой-то. «Жарко» говорят о войне: жаркий бой, жаркая схватка. Это «афганец» пишет старому знакомому, тоже «афганцу». «НЕ БЕРИ ДЕТЕЙ» похоже на приказ, а «САМ ЛУЧШЕ НЕ ПРИЕЗЖАЙ» – на просьбу и предупреждение. «Детей не привози, а сам – как совесть подскажет. Лучше не приезжай (а приедешь – будет хуже)».

Здесь жарко. Так жарко, что пропал Ник-Ник вместе с найденной им пушкой.

Так жарко, что Виталий Романович боится позвонить в Москву, потому что телефонистка может подслушать.

Так жарко, что и телеграмму он пытается отправить из Можайска, чтобы ее не прочли на боровковской почте.

Так жарко, что, как только Виталий Романович увидел папину забинтованную ногу, он первым делом спросил: «Стреляли?». (Разве мало других возможностей нечаянно поранить ногу? Почему же сразу «стреляли»?!).

Это уже кое-что говорит о его противниках.

Они достаточно сильны или достаточно богаты, чтобы запугать или подкупить людей на почте и на телефонной станции.

Они способны подстрелить ни в чем не повинного человека только за то, что он едет к Виталию Романовичу.

Во всяком случае, так считает сам Виталий Романович, а ведь он – боевой офицер и не стал бы паниковать из-за пустых подозрений.

Короче говоря, ОН СТОЛКНУЛСЯ С ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОЙ ГРУППОЙ!

– Это все? – спросила Ирка.

– Пока все, – с достоинством подтвердил Блинков-младший.