Маленький золотоискатель - Фридрих Герштеккер Страница 13

Под вечер наши верховые достигли индейского лагеря и узнали, что никто из белых тут не проезжал. Старик это предвидел. Не останавливаясь, он поехал дальше, потому что хотел заночевать в своей хижине. Они подъехали к ней спустя час после заката солнца.

В долине снега уже не было, но погода испортилась: шел неприятный мелкий дождь, который промочил путников до костей.

Однако это не мешало старику пребывать в самом лучшем расположении духа. Огонь в очаге вскоре высушил их одежду. Из куска ветчины и пригоршни муки охотник приготовил отличный ужин.

Затем старик раскопал своим большим охотничьим ножом землю возле очага и извлек оттуда объемистую флягу.

– Поскольку я, наверное, не скоро сюда вернусь, – сказал он, поднимая флягу и глядя сквозь нее на огонь, – то и нечего беречь запасы. А этот славный напиток очень нам поможет, особенно после долгого пути, да еще в такую сырую погоду.

Он сделал глоток виски из фляги и передал ее Джорджу. Но тот отказался, поскольку не был приучен к горячительным напиткам. Старик не стал его уговаривать, но сам с удовольствием повторил.

– Итак, – заговорил старик, – ты благополучно прибыл в Калифорнию. Этот глоток – за твое здоровье и чтобы тебе здесь повезло, Джордж… как бишь твоя фамилия?

– Окли.

– Да-да, за тебя, Джордж Окли, и за то, чтобы нам отыскать твоих родителей. Мы их найдем, будь уверен, – усмехнувшись, продолжал старик, – ведь не провалились же они сквозь землю! Я буду помогать тебе, и со временем ты убедишься, что встретил не самого худшего провожатого.

– Но кто вы такой? – спросил Джордж. – Как вас зовут?

– Действительно, ты еще не знаешь моего имени, хотя мы уже давно вместе. Видишь ли, если бы твой дед не был таким вредным и скупым старикашкой…

– Да с чего вы это взяли?

– Я знаю, потому что он не хочет слышать о своих родных, как ты мне рассказывал. И по какой же причине он не хочет вам помогать? Вот если бы он не был таким скрягой, я предложил бы тебе меня называть своим дедом, пока мы не отыщем того, другого. Но в таких обстоятельствах я не хочу принимать его имя и останусь при своем. Меня зовут Фолс ^[6], запомнишь?

– Фолс? – удивленно спросил Джордж.

– Да, – ответил старик, – Джордж Фолс.

– Странная фамилия, – в недоумении произнес мальчик, – я никогда такой не слышал.

– Пустяки, – возразил старик, – каких только не бывает фамилий! А что, если бы меня звали, например, Джордж Панч или Джордж Шалтай-Болтай ^[7]?

Джордж расхохотался.

– Ну, вот видишь, – продолжал Фолс, – на свете очень много людей со странными или смешными фамилиями. Имя дается человеку только для того, чтобы отличать его от других. Важно не то, как зовут человека. Важно, что у него за душой, его дела и поступки.

Старик улегся у огня на оленьей шкуре. Он явно был в прекрасном настроении. Куда подевалась его недавняя угрюмость? Сейчас на его лице играла улыбка, и он разговорился:

– Кстати, о фамилиях и прозвищах. Иногда не знаешь, как называется какая-нибудь вещь, а нужно найти способ ее определить. Я вспомнил смешной случай с одним из моих приятелей, калифорнийским краснокожим. Однажды я провел ночь в его хижине и был ужасно искусан блохами. Надо сказать, что дикари достаточно опрятны, но им никак не удается избавиться от этих насекомых в своих землянках. На следующее утро я хотел объяснить моему любезному хозяину, кстати, тому самому, который привел тебя ко мне, что меня мучило всю ночь, но не знал, как называется блоха на их языке. Однако дикарь мгновенно понял меня. «Знаю, знаю, – сказал он, – ты говоришь про маленького черного зверька, который кусается. А если его придавить пальцем, то от него ничего не останется». По-моему, очень понятное описание блохи.

– Да, действительно, – с улыбкой согласился, Джордж. – Знаете, что касается индейцев, то меня больше всего удивляет, как закалены эти люди. Я не понимаю, как они могут ходить босиком. Я и ста шагов не прошел бы здесь без сапог.

– Все дело в привычке, – ответил старик. – Однажды, в страшный холод, я встретил индейца, на котором кроме тоненькой шерстяной рубашки ничего не было. Я бы в такой и в июле замерз. Я остановился, раздумывая, не могу ли как-то потеплее одеть этого беднягу. Но тот вовсе не показывал вида, что ему холодно.

«Индеец, ты не озяб? – спросил я. – Сегодня страшный мороз!

– А твое лицо озябло? – ответил он мне на ломаном английском.

– Лицо? Нет, – возразил я, – потому что оно у меня всегда открыто.

– А у меня все тело как твое лицо, – улыбаясь, ответил краснокожий».

И он был прав. Если бы мы с малолетства ходили в легкой одежде, то не были бы так чувствительны к холоду. Но мы сами себя балуем: закутываемся в шерсть и меха, и наша кожа до того изнеживается, что мы с трудом переносим мороз.

– Давно вы в Калифорнии? – сменил тему Джордж. – Вы так хорошо говорите по-индейски. Наверное, для этого нужна многолетняя практика. Я вот пока не понимаю ни слова.

– Я болтаюсь здесь уже несколько лет, – ответил старик. – Я был здесь задолго до открытия золота.

– До открытия золота! – с удивлением воскликнул Джордж. – Я слышал, что в то время белых здесь было еще очень мало.

– Да, действительно, нас было немного, и пока не началась «золотая лихорадка», нам частенько приходилось драться и с испанцами, и со здешними уроженцами.

– Как с «испанцами»? – не понял Джордж.

– Ну да, – ответил старик, еще разок отхлебнув из фляги. – Как вижу, ты не много знаешь о стране, в глубь которой намерен отправиться. Разве дома тебе ничего не рассказывали о Калифорнии?