Гимназия №13 - Евгения Пастернак Страница 13

Антоха сжал губы. Ну почему эта нахалка все время спорит. Он уже собирался развернуться и гордо отправиться на переговоры с кабинетными в одиночку, но искры в Лёлиных глазах вдруг пропали и она сказала почти жалобно:

– Я бы пошла, но кот… Он же говорит… И говорит, что говорит дело!

Тут кот как раз добрался до конца цепи, всхрипнул, натянув ее, и развернулся.

– Сейчас запоет! – хрипло сказал Мишка. – И я его прибью.

Это была не угроза, а просто предупреждение. Кот это понял, немедленно сел и принялся умываться.

Все, кроме увлеченного железякой Севки, выжидательно посмотрели на Антоху.

– Значит, так, – объявил он. – Я, Лёля и Мишка отправляемся по кабинетам. Остальные ждут здесь.

– А если вдруг Васька что-то важное говорит? – спросила Лёля.

«Ну не может не спорить!» – подумал Антон. Но был в Лёлиных словах и резон.

– Машка! – приказал Антон. – Берешь бумагу и записываешь все, что кот говорит! Считай, что это учитель. Читает новую тему. А завтра – тесты!

Маша подобралась и торопливо кивнула острым носиком. Наконец у нее появилась простая и привычная задача. Люба тут же полезла в рюкзак за тетрадкой и ручкой.

– Песни записывать? – поинтересовалась Маша.

– Только слова!

Маша кивнула. «Интересно, – подумал Антон, – а если ей и ноты приказать записать, что она делать станет?» Но он тут же отогнал от себя глупые мысли, не до того сейчас. И на место глупых мыслей пришла умная: «А ведь у нас команда получается… Все на своем месте, все на общую пользу работают».

И тут Васька захихикал.

– Ой… не могу! Команда! Черно-бело-серая! Да еще с Бером и Древней в придачу! Я сейчас загавкаю!

Антон аж скрипнул зубами. Это вообще жуткое зрелище – хихикающий кот, а уж кот, который хихикает над подслушанными у тебя мыслями…

– Пошли! – скомандовал Антоха и решительно направился в здание школы.

Спиной почувствовал, что Лёля с Мишкой двинулись за ним.

– Не обижайся! – промяукал ему Васька сквозь хихиканье. – Совет дам! Ищи запертое!

Открывая дверь в школу, Антон услышал:

– Готова записывать? Я помедленнее буду, чтобы ты успевала… А-а-у-у-а-у-а-у-аааа!

* * *

Антоха молча шел и дергал каждую дверь. Все они легко открывались – и Антон шел дальше.

– Запертое ищешь? – спросил Мишка.

Антон промолчал. Сказал бы «да», пришлось бы объяснять, почему он решил последовать совету бестолкового кота.

Лёля тоже не стала отвечать. У каждого порога она кланялась и бормотала что-то – то ли себе под нос, то ли невидимым хозяевам кабинетов. Иногда, впрочем, хозяева отвечали: «И тебе того же, деточка!», «Вот спасибо!» или «Заходи, заходи, хорошая, поболтаем!». Но Лёля только улыбалась и шла дальше, за неутомимым Антоном.

Мишка в двери старался даже не смотреть. Он вообще чувствовал себя в этой экспедиции немного лишним и даже начал подозревать, что Волков просто утащил его подальше от кота. А то ведь еще пару минут – и Мишка этого Ваську превратил бы в боксерскую грушу. Ну или в футбольный мячик. Словом, в спортивный инвентарь, по которому бьют.

Около директорского кабинета Антоха притормозил. Даже для него это было слишком – вот так запросто вламываться в двери, от которой любой гимназист норовил отойти подальше. Не то чтобы директор, Николай Иванович, был таким уж плохим педагогом. Нет, на уроках истории его слушали с неподдельным интересом даже те, кто считал этот предмет мутным и в жизни ненужным. Но в гневе он бывал страшен. Не орал, не грозился, не размахивал руками – наоборот, затихал и принимался пристально смотреть в глаза провинившемуся ученику. Отвести глаза от этого взгляда не было никакой возможности, словно Николай Иванович превращался на время в удава… Хорошо еще, что он (не иначе как из соображений гуманности) вел историю только в старших классах, с остальными имел дело только в случае крупной провинности.

Даже Антоха, который уже раз пять был зван к директору на ковер (точнее, на голый пол, потому что ковров Николай Иванович не любил), – даже он задержал дыхание, взявшись за ручку директорского кабинета.

Но не стал ее открывать.

– Слушайте, – сказал он не своим голосом, – а действительно, странно… Почему это все двери открыты?

– Вахтер открыл? – предположил Мишка, который тоже не спешил узнать, что внутри директорского кабинета творится в эту странную ночь.

– Зачем?

Мишка пожал плечами. Мол, я версию дал, а дальше вы сами додумывайте.

– Может, – продолжил Антон, – поэтому и наружная дверь так прочно заперта, что все внутренние открыты? Тогда можно попробовать закрыть…

– Волков, – не слишком вежливо перебила его Лёля, – если боишься, давай я открою.

Антоха засопел и повернул ручку. Та легко поддалась.

– И эта не подходит! – с облегчением сказал Мишка и сделал шаг дальше по коридору.

Но Антоха с Лёлей остались стоять у двери. Волков чувствовал, что дверь нужно открыть обязательно, что-то за ней есть такое важное… А еще он чувствовал, что Лёля его поддерживает. Хотя и боится. Трудно сказать, что больше вдохновило Антоху, поддержка Лёли или ее страх, но он резко открыл дверь.

Внутри сидел Николай Иванович. Не уменьшенный домовой-кабинетный, а директор в полную величину.

– Так, – сказал он с видом питона, который дождался добычи, – Волков, Солнцева и Беркин…

Антоха с Мишкой не успели даже толком испугаться, как вдруг заговорила Лёля:

– Иду, иду, веду, веду, заведу, запутаю, в молитвы закутаю, глаза отведу, от себя отгоню, любой дорогой пройду и миную беду. Аминь!

Прозвучал заговор со скоростью пулеметной очереди и эффект имел примерно такой же – «Николай Иванович» рухнул как подкошенный и тут же начал сдуваться. Пока мальчишки проморгались, он съежился до размеров обычного кабинетного: метр роста или около того.

– Круто, – сказал Антоха, чтобы хоть что-то сказать. – А настоящего директора так можешь?

– Могу, – просто ответила Лёля, – если он морочить начнет.

– Голову морочить? – спросил Мишка.

– Нет, – просипел поверженный кабинетный, поднимаясь на четвереньки, – просто морочить. Морок наводить. А ты, девка, ловка!

Лёля только отмахнулась и стала внимательно осматривать кабинет.

– А нет ли у тебя тут чего запертого, хозяин-батюшка?

– Как не быть… – хитро вздохнул кабинетный.

– А чего вздыхаешь? – спросил Антоха, чуя подвох.

– Да беда приключилась лютая, доверили мне охранять сокровища ценности невиданной – сейф директорский…

Кабинетный скорбно вздохнул.