У Джульетты нет проблем  - Екатерина Горбунова Страница 12

Максим забежал после уроков в магазин. Купил продукты, которые заказала мама, и еще выкроил денег на чипсы. Вредный продукт, конечно, кто спорит. Но если не часто, то можно. Открыл пачку прямо на улице и шел, закидывая в рот по хрустящему ломтику. Главное, что ни с кем делиться не надо. Вика-Ника еще в садике. А Маша сама себе купит, если захочет. Тридцать три удовольствия, короче. Потому что если со всеми делиться, пачка оказывается не просто маленькая, а малюсенькая. А когда ешь один – хватает надольше.

Можно идти, наслаждаясь, вдыхая осенние ароматы. Каждой клеточкой впитывая, возможно, последнее тепло.

Осень Максим любил. Не дождливую, а такую, солнечную, когда под ногами хрустят листья, воздух наполнен пряным ароматом и все приятности в виде зимы с катком, Новым годом, каникулами еще впереди. Когда до экзаменов – куча времени. Когда можно сделать вид, что пока рано задумываться о том, что надо или куда-то поступать, или подавать документы в десятый.

Мама говорит, что человека отличает умение задумываться о будущем. Мол, когда птица или зверь готовит запасы на зиму – ими просто движет инстинкт. А у существа разумного – все совсем по-другому. Максим особой разницы не видит. Может, у взрослых как-то иначе, но его мысли о будущем пока на уровне инстинкта. И тот подсказывает, что из школы надо валить. Поступить в колледж, отучиться, а потом уже смотреть – идти на вышку или поработать пару-тройку лет.

У мамы высшее образование. Гордая профессия – педагог, но зарплата мизерная. У папы – училище. Приходится трудиться с утра до ночи: сначала на основной работе, потом на шабашках – делает ремонты. Но семью кормит. В конце концов, их у родителей четверо. Маша работает в кафе, параллельно учится. Если еще и Максим пойдет работать, папе не придется так себя гробить на заказах.

Но мама, конечно, хочет, чтобы сын закончил одиннадцатилетку. И потом сразу в универ пошел, потому что «голова у него светлая». Только это сколько лет потерять!

Потом мысли Максима перекинулись с собственного будущего на сегодняшних «гостей» в школе. И на разговор Насти и Юльки, свидетелем которого он оказался. Обе девочки были разочарованы родительским отношением к себе. Настя – тем, что мать решает все за нее. А вот Юлька ничего особого не сказала, но чувствуется, что гложет ее какая-то обида.

Может, это как-то связано с обмолвками, что родители постоянно ссорятся, а на нее внимания не обращают? Но разве такое может быть? Мама любит повторять Вике и Нике, как до этого, наверное, говорила и Маше, и сыну, что даже ежиха считает ежонка мягким и пушистым, а трусливая слабая курица превращается в яростного коршуна, когда грозит опасность ее цыплятам. У людей так же. В большинстве своем. Не считая тех особей, которые бросают своих детей.

Максим с сожалением закинул в рот последние крошки чипсов. Подумал, что надо с Юлькой поговорить. Если у нее плохое настроение из-за родителей, пусть не волнуется, они все равно ее любят и, если надо, всегда поддержат. На крайний случай у нее есть он. И он не предаст. Ну, просто потому, что…

Парень не знал, почему именно. Особой причины не имелось. Была уверенность, что Юлька – не случайный человек в его судьбе.

Максим помнил ее с садика. Маленькая, худенькая, с белыми косичками – мышиными хвостиками. Она, в отличие от других девчонок, никогда не говорила писклявым голосом, не приносила Барби, не заявляла каждому мальчику, что они играют в семью и он – ее муж. Юля играла во врача. Упоенно бинтовала бантами и накладывала гипс пластилином – однажды использовала для своих практических целей целую пачку. Не подлизывалась, когда ее наказывали. Стоически подцепляла пальцами полудохлых дождевых червей с дорожек, чтобы перенести их на клумбу. И могла самостоятельно замазать ссадину на коленке специальным «зеленочным» карандашом, выданным ей отцом. Крови Юлька не боялась совершенно.