Первое слово дороже второго - Елена Нестерина Страница 12

Было ясно, что больше всего ей не хватает обычного школьного безумия: побегать с гиканьем по коридорам, покидаться тряпкой, бумажками через трубочку в кого-нибудь поплеваться.

– А в «Рысинанта» когда последний раз играли? – трясла она Духманова. – Тухманов, Морковкин, кто выиграл? На ком катались?

И ребята принялись рассказывать, что как раз позавчера катались… на её друге Комарикове, который вдруг от незначительного пинка не удержался на ногах, поскользнулся и шмякнулся на землю вместе с сидящим на нём Духмановым.

– Да вы что?! – расстроилась Зинка. – Эх, меня там не было! Ну как же обидно. До кончика носа обидно, ух! И все на Михе катались?

– С большим удовольствием, – прискорбно вздохнул Олег.

Оксана смотрела на всё на это, слушала – и чуть не плакала. Неужели весь секрет в этом? Кидаться в пацанов тряпкой, в «Рысинанта» играть… Но она так не может – даже ради завоевания популярности у молодых людей. А может, всё-таки попробовать? Оксана представила, как она с улюлюканьем галопирует по коридору, размахивая тряпкой, которой стирают с доски… Нет, тогда точно все решат, что у них в классе теперь две дуры.

Значит, нужно поступить по-другому: всю эту беготню с гиканьем сократить, а попробовать, что ли, стать такой, как Свиридкина, непосредственной… Для этого надо просто более тесно общаться – и что-нибудь у Зинки перенять… Точно!

– Зин, давай-ка я тебе помогать буду с учёбой, – предложила Оксана. – Стану приезжать, вместе будем уроки делать. А то ты сильно отстанешь.

– Здорово, Оксанка! – воскликнула в восхищении Наташа Бойкевич. – Какая же ты благородная!

– Да ладно тебе, Наташ, – отмахнулась Оксана. – Человек ведь болеет, а нам столько всего задают…

– А ты учишься хорошо – ты ей лучше всех объяснишь! – снова воскликнула Наташа.

– А потом мы будем у тебя, Зинка, списывать! – потёр руки Морковкин.

– Ага! – поддакнул Духманов.

– Да ну, Оксан, – смутилась Свиридкина. – Неудобно. Ко мне же далеко ездить.

– Ничего! – улыбнулась Оксана. – Так что завтра мы к тебе приедем. Ты же будешь меня сопровождать, Олежек?

– На раз! – улыбнулся Духманов и подмигнул Зинке.

– Приезжайте! – повеселела Зина. – В лото будем играть!

– Нет, уроки делать! – поправила восторженная хорошистка Бойкевич. Она уже загорелась этой идеей. Самой ей кататься к Зине – на край света – было некогда, она и так кучу времени на поездки в музыкальную школу тратила. А тут отличница отстающую будет подтягивать – и всё у всех будет хорошо!

Так Оксана и зачастила к Зинке. Родители той были очень рады, что их девочке учиться помогают. И кто помогает – сама гордость класса, отличница Обылкова! Мама теперь особенно старалась с обедом, покупала гору сладостей – чтобы прилежным ученицам было на что отвлечься во время их занятий.

Но удивлению Зины не было предела. Она-то знала, что Оксана её не жалует. Хоть они особенно никогда и не ругались, в отличие от той же Люськи, с которой Зине часто приходилось вступать в борьбу. Но ведь и не дружили никогда! Оксаночку-отличницу она просто не интересовала. А тут вдруг такая дружба…

Однако основные мысли Зины были о Мишке. Ведь виделась она с ним редко – чаще просто не получалось. Родители не давали ему долго засиживаться у них дома, а на улицу Зинку, естественно, не пускали. Хорошо, что наконец-то ей, когда она лежала в больнице, подарили мобильный телефон! И вот теперь Зина с Мишей писали друг другу SMS-сообщения.

Так что Оксана Обылкова заполняла собой время тоскливого ожидания. Она приходила, объясняла новые темы, рассказывала о делах в школе. И постепенно заставляла Зинку о чём-нибудь рассказывать. Сначала та съезжала на жуткие истории о том, как каталась на велосипеде по трубе теплотрассы, бегала по крышам гаражей, играла в прятки на стройке. В этих рассказах было хорошо то, что в них часто проскакивали имена, конечно, Комарикова, Духманова, поселкового безумца Вовки-Рэмбо. Выяснилось, что даже прекрасный Арсюша Гришин в прошлом году катался с ними, прицепляясь на стрелке к товарному вагону поезда, что время от времени приезжал к бетонному заводу.

– А сейчас уже, наверно, горку в овраге раскатали! – с горящими глазами сказала как-то Зинка. – Всё, как только меня выпустят отсюда, я сразу ломанусь в посёлок. Будем с тобой кататься. Эта горка, знаешь, какая крутая! Трамплин почти два метра. Мы с Михой на двери ездим. У него специальная дверь во дворе с прошлого года стоит. Ух, летишь на ней! Только держись!

Часто в гости к Зинке Оксану сопровождал Духманов, что само по себе было приятно. В дороге он вел себя весьма галантно, даже руку Оксане протягивал, когда она сходила со ступенек автобуса или троллейбуса. На тёмных и скользких улицах она его смело брала под руку. Олег не возражал.

И Комариков, сам Комариков вместе с ними как-то увязался! Оксана обнаружила его на остановке, где они договорились встретиться с Духмановым. Всю дорогу сердце Оксаны уходило в пятки, она вся изнервничалась, не зная, как выгоднее к нему повернуться, что сказать. К счастью, Комариков особо не обращал на неё внимания. Зато от Зинки, когда приехали к ней, просто не отходил. Оксана расстроилась, чувствуя себя несчастной и лишней, но догадалась Свиридкину от него оторвать, заняв уроками – типа, очень уж трудная тема, домашние задания нелегко сделать. Духманов тоже рядом с тетрадкой пристроился, готовые решения списывать – так что Мишане пришлось поскучать.

А потом… Хорошо, что мама Зинкина с работы пришла – а то они до ночи бы в карты резались. Долго готовить уроки ни Зинка, ни Духманов не умели, Комариков быстро их подбил на игрища, так что Оксана была вынуждена вместе с ними шлёпать картами.

Однако, увидев картёжников, мама Свиридкиной, которая явно Мишу не жаловала, заставила их свернуться. И Оксане пришлось отправляться домой. Вместе с теми же Олежеком и Комариковым, который снова – эх! – всю дорогу не обращал на Оксану никакого внимания, щёлкал кнопками телефона, набирая SMS. Зинке их отправлял, кому ж ещё! Телефон его то и дело звонко булькал – значит, и ответы на письма шли.

Оксане хотелось выть…

Когда Зина Свиридкина вернулась в школу, её первое время не спрашивали на уроках. Понимали, что ей пока сложно втянуться. Но долго так продолжаться не могло – оценки-то в четверти, конец которой уже не за горами, какие-никакие выставлять надо.

Свиридкина, навёрстывая упущенное, вместо борьбы за положительные оценки как чумовая носилась по школе, радуясь всем, кого давно не видела, баловалась на уроках, засидевшись-завалявшись в больнице и дома. Управы на неё не было никакой, и учителя только и делали, что ругали её и наказывали.

– Простите, я больше не буду, – в раскаянии просила их Зинка.

Что ж делать, приходилось прощать. Покричав, поругавшись, её, как правило, отпускали. Оксана поражалась, как это Свиридкина, которую регулярно отчитывают, иногда даже для профилактики, ни за что, не огрызается и не злобится. А спокойненько терпит, даже улыбается ехидной Полине Васильевне, которая благодаря её же, Оксаниной, наводке явно решила сбыть эту трудную ученицу с рук, сплавив её в другую школу… Обылкова даже не раз ловила себя на мысли, что ей за Зинку заступиться хочется, сказать учителям: да отстаньте вы от человека, чего пристали?! Но она останавливала себя. Зачем это надо? Пусть Зинка справляется сама. Как раньше.