Сказки о рыбаках и рыбках - Владислав Крапивин Страница 12

Купола не было. Вместо него — небо. Высокое, густо-черное, как в середине августовской ночи. С россыпью переливчатых далеких звезд.

Далеких — но по-разному. Одни виднелись просто далеко, другие — в страшной космической глубине. Некоторые, казалось, вот-вот взорвутся от избытка своего белого или голубого света. Но таких было не очень много. Больше — просто ярких. И не очень яркие были. И совсем крошечные искорки, они еле проклевывались сквозь великое пространство космоса. А всех вместе — громадное множество. Кое-где клочками светлого дыма висели звездные туманности…

— Но мы же под землей… — тихо, потерянно сказала Люся.

— Ну… мы-то да… А храм уходит вверх. Сама видишь, какая высота.

— Но сейчас же день…

В окна-щели по-прежнему сочился неясный свет очень далекого отраженного солнца. А над этими окнами — чернота ночи и праздничный блеск созвездий.

— Видишь ли… — Витька подавил в себе неожиданный толчок досады. — Это… наверно, эффект колодца. Слышала, что со дна колодца можно увидеть звезды?

— Кажется, слышала… Но здесь же не колодец. Вон как широко…

— Ну и все равно… Сама видишь.

Конечно, про колодец — это ерунда. Ни другим, ни себе Витька не мог бы объяснить, почему здесь видно звездное небо. По силам ли ему, пацану-шестикласснику, разобраться во всем, что происходит на стыках граней Кристалла и в витках многомерного Сопределья? Но кое о чем рассказать он все-таки мог. Про Генеральный меридиан, про споры о Мёбиус-векторе, который указывает путь с грани на грань. И про сам Кристалл Вселенной, где каждая из бесчисленных граней — целый мир. А главное — про переходы из одного такого мира в другие. Туда, где живут друзья. Пограничники…

Он и хотел рассказать про это. Еще недавно хотел. Когда шли сюда…

А что мешает сейчас? Да ничего… только… Почему она такая сделалась?

— Ты боишься? Люсь…

— Я? — сказала она чуть удивленно. Не опуская лица, мотнула головой. — Нисколько.

И не должна. Ведь локальный барьер у осыпи она прошла, не моргнула. Скицын и тот застрял при первом разе, а она даже не заметила…

Люся по-прежнему смотрела вверх. Потом, не опуская лица, шагнула вперед, соскочила с постамента, села, все так же глядя в небо. Сказала тихо:

— Смотри-ка, они движутся…

— Конечно! — обрадованно отозвался Витька. Сел рядом. Осторожно, почти незаметно звездное небо перемещалось в черном круге. Справа налево. — Гляди, сейчас появится… пятнышко такое… Вон, у синей большой звезды!

— Вижу… Это что, спутник?

— Какой же спутник! Приглядись внимательно. Оно как завиток, спираль… Видишь?

— Кажется, да.

— Это галактика Гельки Травушкина.

— Кого?

— Мальчик был такой… В дальних краях. Он однажды порвал темпоральную петлю, чтобы спасти друзей…

— Что порвал?

— Ну, кольцо времени. Есть такое физическое понятие. Он для этого взорвал рельсы на мосту. И сорвался, упал.

— Разбился?

— Он… понимаешь, он ударился о планету. И родилась новая галактика.

— Это легенда?

Витька повел плечом:

— Какая же легенда… если галактика вот она…

— А этот мальчик… он, значит, погиб?

— Наверно, он ожил в этой, в своей галактике. Она же его. Так Юкки говорит…

— Кто?

— Мальчик один, путешественник. Он ходит по всем… дорогам, знает кучу историй.

— Как он ходит по дорогам? Один?

— Иногда один, иногда с сестренкой.

— А кто их отпускает путешествовать?

— А кого они спрашивают! — вырвалось у Витьки.

Люся вздохнула. Зябко шевельнула плечами, хотя было не холодно. Витька понял, что ей кажется, будто сверху дышит сам Космос. Она согнулась, натянула до отказа гольфы — так, что они закрыли коленки, потом попыталась натянуть посильнее и белую измятую юбочку. Поежилась опять, ухватила себя за локти.

Вот тут бы взять ее ладонями за плечи, придвинуть к себе. Ну, честное слово, без всяких мыслей о любви и объятиях и о всякой чуши, просто чтобы ей стало теплее от его рук. Не посмел. Почему? Сгреб ведь недавно в охапку и перетащил через ручей без всяких церемоний. А сейчас… Нет, ему мешала не мальчишеская робость, а что-то иное. То же, что мешало начать разговор о пространствах и Пограничниках…

Витька положил себе фонарик на колено — чтобы не гас без тепла. Стащил через голову рубашку, накинул Люсе на спину, как плащ, рукавами вперед. Тяжелый медный петушок царапнул ему ладонь.

— Вить… — вдруг вздохнула Люся. — Я за тебя боюсь.

— Да брось ты, мне не холодно, у меня еще майка.

— Я не про то…

А про что она? Ведь он же ничего еще ей не рассказал. Почему-то опять вспомнилась «пчела». И мохнатый шарик страха прокатился по спине. Витька спрятал тревогу под хмурой шуткой:

— Разве я тебя за этим сюда привел?

Она промолчала, но будто спросила: «А зачем?»

Гелькина галактика уже ушла за край круга. Теперь в его центре висела маленькая, с аккуратным хвостиком комета…

— Посмотри, — сказал Витька с последней надеждой.

— Да… Забавная такая. Как на картинке.

— Я не про комету. Просто на звезды посмотри. Подольше… Похожи на что-нибудь?

Она смотрела целую минуту. Старательно.

— На огоньки. На искры… Они же разные…

Цезарь, тот увидел почти сразу. Если глядеть пристально, скоро многие звезды делались похожими на далекие-далекие светящиеся окна. Такие, как в маленьких домах, на окраине старого города. С переплетом в виде буквы «Т»…

Но сейчас Витька смотреть не стал. Все равно свои глаза другому не подаришь… Он решительно взял Люсю за кисти рук.

— Пойдем… Ух, замерзла-то, вся в гусиной коже.

Она не спорила. Только с какой-то мыслью свела брови и прикусила губу.