Праздник обжоры - Дмитрий Щеглов Страница 12

— Двадцать штук по сто рублей, фирменные.

Протягивая продавщице за прилавком чеки, я попросил, чтобы увязали по пять штук в каждую упаковку.

— Подожди, — шепнул я Даниле. — Если отсюда уходит товар, должен быть какой-нибудь условный сигнал или слово. Давай понаблюдаем за покупателями, послушаем, кто что говорит.

После покупки товара мы отошли в дальний конец магазина и, поставив торты на вспомогательный стол, стали их пересчитывать.

Небольшая очередь медленно двигалась. Люди передавали чеки продавщице, та показывала им торт и после согласного кивка покупателя завязывала его.

— С днем рождения, — поздравил ее один покупатель. Продавщица, видно, была глухая, она благодарно кивнула головой и молча завязала торт. Знакомый, видно. Мы терпеливо ждали, зная, что товар должен уйти из магазина.

— Поздравляем, — молодая парочка улыбнулась продавщице. Та, как каменный сфинкс, хоть бы скривилась в ответ. На лице ни одной эмоции.

— Черствая, как подошва, обожралась, видно, тортов, ее поздравляют, а она даже не поблагодарит, — возмущенно зашептал Данила. Продавщица покосилась в нашу сторону. Расслышала, что ли?

— Говори тише, — одернул я Данилу. — У нее дефицит кончился, когда за «Птичьим молоком» стояли километровые очереди, вот она и злится. Твои поздравления в карман не положишь.

Наконец мы дождались. Молодой, красивый парень с черными вьющимися волосами задергался перед прилавком и, протягивая чек, сказал:

— Любимой.

Я толкнул Данилу:

— Смотри, глупость какая. Не могли что-нибудь умнее придумать. Нашли пароль — «любимая».

Даже нам с первого взгляда стало ясно, что он имеет в виду явно что-то не то. Продавщица для приличия посмотрела на прилавок и сказала:

— У нас нету, но если вы подождете, вам сделают.

Она отложила его торт в сторону и крикнула в подсобку:

— Палыч, сделай человеку «Любимую».

Интересно, это тот Палыч, что получал у узбека пакетики, или другой?

Палыч вышел из коридора, ведущего внутрь магазина, молча глянул на парня, забрал его торт и через минутку вернулся с такой же коробкой.

— Можете не смотреть, я положил.

Классно придумано. В очереди никто даже не шелохнулся и не поинтересовался, почему для какой-то любимой надо уносить торт с глаз долой и менять его там. Мы не уходили из магазина, а начали снова пересчитывать коробки. Хотя чего там пересчитывать. Четыре упаковки по пять штук. Итого двадцать. Еще Данила развязал одну упаковку и стал пристально рассматривать шоколадную, заливку.

— Интересно, чистый шоколад или заменитель какой? — спросил он меня.

— Чистый, — успокоил я его.

А народ брал торты и спокойно уходил. Поскольку мы стояли уже минут пятнадцать на самом виду и не уходили, продавщица нехорошо на нас покосилась и спросила:

— Что, что-то не так?

«Встревожилась», — подумал я и ответил:

— Так, так.

И тут следующий клиент, тоже молодой, разодетый в пух и прах, — можно было подумать, что он идет на день рождения, — не зная, что мы наблюдаем, передав чеки, сказал условное слово:

— Любимой.

Продавщица нам не поверила, что мы стоим просто так, она заметила нашу слежку. На этот раз она не вызвала Палыча, а резко ответила:

— Нет «Любимой». Берите, что есть на прилавке. — Она явно давала знать парню, что находится под нашим колпаком и ему лучше сегодня уйти ни с чем.

— Я же деньги заплатил, мне вот так надо, иначе умру или выброшусь из окна, я без нее жить не могу, сделайте, пожалуйста! — Нет чтобы возмутиться и закипеть благородным негодованием, парень провел рукой по горлу, канюча и глядя умоляющими глазами на продавщицу.

Мне теперь было понятно, как низко падают наркоманы, если готовы так унижаться и полоснуть себя по горлу. Из подсобки вышел Палыч. Он-то не знал, что за ними наблюдают, и простецки предложил:

— Давайте ваш торт, сделаю.

Через минуту он вышел и отдал парню торт.

— Понял, как работают? — наверно, слишком громко спросил я Данилу.

— А если я закажу двадцать штук «Любимой»?

У продавщицы был хороший слух, ей бы дирижером работать, а она стояла за прилавком.

— Палыч, смотри, твои клиенты стоят, двадцать штук «Любимой» им сделай… Молодые еще для «Любимой». А ну пошли отсюда. До двадцати сосчитать не могут, а туда же — «Любимой».

— Обнаглели уже в Москве, — сделал вывод Данила, когда мы выходили из магазина, — почти в открытую продают и не боятся.

Слово наркотики он так и не произнес. Вот это да, товар в течение десяти минут ушел с двумя покупателями.

— А ты говоришь, Петровка, — накинулся я на друга, — да пока она приедет, это жулье семьдесят семь раз его переправит с места на место.