Само собой и вообще - Кристина Нестлингер Страница 12

Когда я рассказала Ани про разговор с мамой, он хотел позвонить ей и сказать, чтобы она позвонила папе и велела ему срочно отозвать свою «медсестру» с театра военных действий.

Но я его отговорила. Старуху мы уж как-нибудь вытерпим. Думаю, теперь нам необходимо благоразумие. Иначе все кончится еще одной телефонной ссорой между мамой и папой. А мы ведь хотим, чтобы они помирились, поэтому новых ссор надо избегать. Ани признал, что я права.

Три дня мы, скрипя зубами, терпели Бабку. Она жутко действовала нам на нервы. Стоило, вылезая из кровати, поставить голую ногу на пол, как тут же слышалось: «Сейчас же надень тапочки, иначе никогда не выздоровеешь!» Включаешь телевизор, она заводит: «Немедленно выключи и отправляйся в постель. Телевизор вреден даже здоровым детям, а уж больным тем более!» Откроешь холодильник — опять то же самое: «Закрой сейчас же! Поешь, когда придет время обеда!»

А что это были за обеды! Попить — ромашковый чай, а поесть — овсянка! И никаких свежих фруктов! Только яблочный компот. Вот что эта женщина понимает под «щадящей диетой». Ани и Шустрику было, в общем-то, все равно. Они ведь болели по-настоящему, особенно Ани, и им, само собой, просто вообще не хотелось много ходить, смотреть телевизор и есть. Но я чувствовала себя так, словно надо мной совершают настоящее насилие. К тому же Бабка все время косилась на меня, будто не верила в мою болезнь. Пришлось так много притворно кашлять, что у меня начало саднить в горле, и я стала кашлять уже по-настоящему.

Каждый день мы с нетерпением ждали шести часов. Потому что в шесть Бабка отчаливала. Мама возвращалась домой в половине седьмого, а Бабка не хотела с ней встречаться. Она раз по десять на дню напоминала, что присматривает за нами ради своего сына!

А сегодня, сразу после школы, к нам без звонка заявился Вуци. Проведать больных. А я сижу в постели, и на носу у меня отвратительная смесь румян и вазелина!

Вуци пришлось закрыть глаза руками и ждать, пока я сотру с носа свою «болезнь». Он, правда, сказал, что красный жирный нос ему не мешает, но я не поверила. Позднее он всякий раз ухмылялся, вспоминая об этом.

В общем, я привела нос в порядок, так что на меня снова можно было смотреть. Вуци осторожно поцеловал меня в чистый кончик носа, а я осторожно поцеловала его в кончик носа, и он одной рукой приобнял меня. И как раз когда он хотел поцеловать меня по-настоящему, а я подумала: «Вот, Карли, сейчас будет твой первый в жизни поцелуй, этот миг ты запомнишь на всю жизнь», — дверь распахнулась, в комнату вошла Бабка и сказала:

— Каролина! Как тебе не стыдно!

— Само собой, просто вообще не стыдно! — заорала я на нее. Но на Бабку это не произвело особого впечатления. Величественно, как царица Савская, она произнесла:

— Пока я здесь, ты будешь вести себя прилично!

И добавила, кивнув на Вуци:

— А молодой человек пусть идет домой!

Вуци хотел встать и послушно слинять. Но я его удержала. Во мне кипела такая неистовая ярость, что я чуть не лопнула: эта мерзкая старуха испортила мой первый поцелуй!

— Оставайся здесь, — велела я Вуци. И, повернувшись к Бабке, произнесла (надеюсь, так же величественно, как царица Савская):

— Пожалуйста, выйди сейчас же из моей комнаты!

Старушенция совершенно обалдела. Слова вымолвить не могла.

А потом решила покинуть не только мою комнату, но и наш дом. И больше никогда не возвращаться! (Что она никогда больше к нам не придет, Бабка сообщила не мне, а Шустрику. Надо надеяться, он не ослышался.)

Вуци от всего этого несколько растерялся и спросил, не слишком ли круто я хватила. Но моя напористость явно произвела на него огромное впечатление. А потом мы нагнали упущенное и поцеловались по-настоящему. Вуци сказал, что этот поцелуй вовсе не первый, потому что однажды он уже целовал меня. В детском саду, в песочнице. И с тех пор, сказал Вуци, он мечтал о следующем разе!

Ну не странно ли это! Папаша, прихватив чемодан, ушел от нас, братья болеют, мать в отчаянии, а я сижу и напеваю. Вот что способен сделать с человеком первый поцелуй!

Я чувствую в себе настоящий, сильный драйв! Решено, беру домашнее хозяйство в свои руки. И уход за больными! Я справлюсь!

Я сообщила об этом маме, когда она вечером вернулась домой. Сначала она решила, что раз уж я выздоровела, то надо идти в школу. Потому что отметки мои до того скверные, что мне аукнется каждый пропущенный день. Но я с легкостью убедила маму, что на этой неделе в школе все равно не будет ничего особо существенного и мое присутствие дома гораздо важнее. Впрочем, может, мама и не поверила моим доводам, а просто чувствовала себя настолько замороченной, что ей все уже было до лампочки.

Не хочу себя хвалить, но с хозяйством я справляюсь отлично. Все идет как по маслу! Братья даже едят мою стряпню! И Шустрика я выходила. У Ани пока что температура и гной на миндалинах, но и ему стало получше. В общем, с телесным уходом мы вполне справляемся. Но вот с душевными проблемами все обстоит далеко не так хорошо. Папы нет дома уже шесть дней. И Шустрик непрерывно донимает меня вопросами, когда же папа вернется и где он вообще. Наш клоп ужас как злится, если я говорю, что тоже не знаю. А что еще я могу сказать? Психологию я не изучала и не знаю, что можно говорить такой малявке. Я ведь и сама — просто двухэтажная малявка.

Я пыталась обсудить это с мамой. Но она только плечами пожимает и бормочет: «Мне-то откуда знать?» После всего, что произошло, она сама не своя.

Как ни странно, маму Шустрик о папе не спрашивает. Когда она приходит вечером домой, он ведет себя, как котенок, норовит прижаться к ней и просит рассказать сказку. С завтрашнего дня Шустрик снова идет в школу. А как долго еще продлятся мои «каникулы», зависит от Ани и его гнойничков на миндалинах. На самом деле он вполне мог бы обойтись и без меня, но перед мамой представляет дело так, будто по-прежнему во мне нуждается. Это я его попросила. Мне так страшно идти в школу! Еще перед «каникулами» у меня были сплошные неуды, а теперь, само собой, я буду просто вообще распоследней дурой, ведь столько всего пропустила. А Вуци еще считает меня умной… Просто он меня любит!

Раньше я тоже думала, что я не дура. А вот оказывается, что дура! Ничегошеньки в мои мозги не лезет, такие они у меня тупые и неповоротливые. Сяду за уроки, а толку ноль. Таращусь на строчки и читаю их, бормоча себе под нос, раз по десять. А потом все равно не могу вспомнить, что же я прочла. Наш классный руководитель говорит, что я не глупая, а просто невнимательная. Ну и что с того? Пусть тогда кто-нибудь объяснит мне, как именно можно сосредоточиться! Я бы с превеликим удовольствием бросила школу и выучилась чему-нибудь, что можно делать руками, а не головой.

Например, я хотела бы делать красивые шляпы. Или расписывать стекло. Или выращивать цветы. Но мои родители и слышать об этом не желают. В нашей семье без свидетельства об окончании гимназии никак не обойтись. Хотя вообще-то это просто смешно. Что маме дало ее гимназическое образование? Вязальный магазин, который еле-еле сводит концы с концами!