Дети лампы. Книга 2. Джинн в вавилонском подземелье - Филип Керр Страница 12

Филиппа нахмурилась:

— Я знаю, что он убил Хусейна Хуссаута. Знаю, что у Хусейна был сын, который теперь остался сиротой… Но все-таки изгнание на Венеру на десять лет — не слишком ли жестокий приговор? Разве мы не имеем права вступиться за Иблиса?

— Если честно, я уже пробовал, — печально сказал Нимрод. — Но Синяя джинн, да будут благословенны ее дни, уже вынесла приговор.

— Тогда она, должно быть, совсем бессердечная.

— Чтоб меня в бутылку упекли! Ты права моя девочка. Так оно и есть. Ты, в своем неведении 4 наивности, попала в самую точку. У Синей джинн не сердце, а сущий камень. Иначе она не могла бы творить суд над злом и добром. Все это означает что джинн-правосудие сродни человеческому правосудию. Оно тоже порой кажется слишком суровым. — Нимрод взял из стопки экземпляр «Краткого курса Багдадских законов» и принялся листать. — Если тебе интересно, здесь довольно подробно написано о Синей джинн. Почитай.

Филиппе было действительно интересно. Ей просто необходимо было узнать о Синей джинн все, что только возможно, а почему — она и сама толком не понимала. Тем более удивительным оказалось событие, случившееся с ней на следующий день: она увидела Синюю джинн во плоти. Неужели простое совпадение?

Поиграв в джиннчёт с папой и его другом Буллом Хакстером, Филиппа шла по Пятой авеню, как вдруг увидела своих собак, Алана и Нила, застывших в терпеливом ожидании у входа в гостиницу «Пьер». Миссис Гонт часто пила здесь с подругами чай. Филиппа вошла, надеясь получить от мамы кусок торта. Однако сегодня Лейла была здесь не с друзьями, а с какой-то старухой, и Филиппа внезапно поняла, что если внешность в этой жизни хоть что-нибудь значит, то перед ней не кто иной, как Синяя джинн.

На старухе был небесно-голубой костюм и синяя блузка с большим бантом. Голову — с идеально уложенными, похожими на пирожное «безе», седыми с синим отливом волосами — венчала синяя шляпка. На пальцах старой дамы красовались несколько сапфировых колец — под стать серьгам, которые то и дело поблескивали, поскольку она раздраженно дергала головой. Похоже, между старухой и мамой разгорелся спор. И, вместо того чтобы подойти и поздороваться, Филиппа спряталась за мраморную колонну и стала слушать.

— Нет, нет, нет, нет, нет, — повторяла старуха с четким британским акцентом. Голос ее был тверд и совершенно лишен эмоций. Филиппа даже вздрогнула. Она решила, что эта старуха — с жестким взглядом узких глаз и маленьким морщинистым ртом — больше похожа на какую-нибудь жуткую вдовствующую китайскую императрицу, чем на пожилую леди из Англии. Вскоре, однако, выяснилось, что подслушать ничего не удается: Айша понизила голос и говорила почти шепотом. Поэтому через некоторое время Филиппа решила убраться отсюда подобру-поздорову. Синяя джинн, если это действительно была она, выглядела слишком строгой, и Филиппа не рискнула прерывать ее, чтобы сказать «здрасте».

Вечером, после ужина, Филиппа все-таки решилась расспросить мать.

— Я сегодня ходила играть в джиннчёт к Буллу Хакстеру, — начала она.

— Правда, дорогая? Очень хорошо.

— Я возвращалась по Пятой авеню и увидела Алана и Нила. Я вошла, думала — ты там чаи с друзьями пьешь. А оказалось, ты говорила со старой дамой. Она была вся в синем. И я подумала, может, это и есть Синяя джинн Вавилона?

— Так и есть, милая. Она здесь судит турнир по джиннчёту в гостинице «Алгонкин». Что ж ты не подошла? Не поздоровалась? Я знаю, что она хотела бы с тобой познакомиться.

— Я и хотела подойти, — призналась Филиппа. — Только она какая-то страшная. Кроме того, вы с ней как будто ссорились.

Миссис Гонт покачала головой:

— Нет, милая. Ты ошибаешься. Мы не ссорились. Просто Айша очень стара и уверена, что она всегда и во всем права. Из-за ее положения в мире джинн она привыкла указывать окружающим, что и как им надо делать. Поэтому общаться с ней порой трудновато. Вообще, ей не позавидуешь. Быть Синей джинн — работа не из легких. Поэтому, когда кто-нибудь смеет выражать несогласие, она может ответить немного… нелюбезно. Вот и все.

— Ты выражала несогласие?

— Мы несколько разошлись во мнениях. Но это не ссора. Вовсе не ссора.

— Но разве ты не обязана подчиняться ей беспрекословно? Ведь она — Синяя джинн?

— В джинн-суде ее решение обжалованию действительно не подлежит. Но в обычной жизни, в мундусянском мире это не так.

— А где этот суд? В Вавилоне?

— Раньше был в Вавилоне. Много веков назад. Теперь все изменилось. К ней теперь ездят в Берлин, что для большинства джинн намного удобнее. Только один раз в год положение обязывает Аишу посетить Вавилон. Это делается, чтобы закалить сердце. Закалки хватает на год.

— Что значит закалить сердце? Я слышала, что закаляют здоровье…

Миссис Гонт вздохнула.

— Помни, что мы, джинн, на людей не похожи. Точнее, именно похожи — чисто внешне. Или они на нас. Но есть глубокие различия, на уровне молекул и атомов. И даже частиц атомов.

— А Синяя джинн… она очень жестока?

— Очень. — Миссис Гонт улыбнулась, но Филиппа подумала, что улыбка получилась грустная. Ей даже показалось, что, выходя из комнаты, мама смахнула слезу. Тут уж Филиппа окончательно уверилась, что между ее матерью и Синей джинн произошло что-то серьезное. И от нее, Филиппы, это скрывают. Поэтому она решила безотлагательно обсудить это дело с братом.