Обитатели холмов - Ричард Адамс Страница 12

— Как дела? — спросил Орех.

Плошка поставил лапу на землю. И наступил.

— Лучше намного, — сказал он. — Кажется, теперь я смогу бегать, как все. И меня ведь не бросят, не бросят?

Орех потерся носом у Плошки за ухом.

— Никто никого не собирается бросать, — заявил он. — Если тебе надо еще задержаться, я тоже останусь. Но будь поосторожней с колючками, Хлао-ру, нам еще далеко идти.

А в следующую минуту все кролики подскочили от страха. Совсем рядом над полем раздался выстрел. Подняли крик чибисы. Эхо выстрела прокатилось волной, будто галька в коробке, из лесу за речкой послышалось хлопанье крыльев лесных голубей в кронах деревьев. А кролики уже неслись в разные стороны по бобовому полю. Страх гнал их в норы, но вот нор-то здесь как раз и не было.

На краю поля Орех остановился. Он огляделся и никого не увидел. Дрожа, ждал он следующего выстрела, но было тихо. Потом Орех услышал, как земля загудела от твердой поступи человека, спускавшегося с холма к реке, откуда сегодня утром пришли кролики. В ту же секунду появился Серебряный, продиравшийся сквозь посадки совсем рядом.

— Надеюсь, он стрелял по вороне. Как ты думаешь? — спросил Серебряный.

— Надеюсь, всем хватило ума не сбежать с этого поля, — ответил Орех. — Разбежались кто куда. Как их теперь искать?

— Найдешь их теперь, как же, — буркнул Серебряный. — Пошли лучше обратно. Они сами скоро вернутся.

Но прошло довольно много времени, пока все собрались в ложбинке. Поджидая друзей, Орех понял ясно, как никогда, сколько опасностей подстерегает их в незнакомых полях, где нет даже норы и негде спрятаться. Лендри, собака, ворона, охотник — все это время им просто везло. Сколько продлится это везение? Найдут ли они то место, о котором твердит Пятик, и где это место искать?

«Сам я радовался бы любому сухому пологому склону, — думал Орех, — если там есть трава и нет людей с ружьями. И чем скорей нам такой попадется, тем лучше».

Последним явился Дубок, и Орех сразу поднялся. Осторожно выглянул из-за фасолевых кустиков и скакнул вперед. Потом остановился понюхать ветер, и тот успокоил его, принеся только запахи вечерней росы, цветов и коровьего помета. Орех первым выскочил на соседнее поле — это оказалось пастбище, и кролики спокойно, как дома, пустились пастись, оставляя за собою дорожку обгрызенных стеблей.

Пройдя пастбище до середины, Орех услышал, как с другой стороны, от ограды в их сторону быстро движется храдада, меньше и тише, чем трактор, который кроликам иногда случалось увидеть дома сквозь заросли примул. Он проехал мимо, яркий — ярче зимних деревьев, — весь блестящий, выкрашенный в фальшивый, неестественный, придуманный людьми цвет. Тотчас запахло мазутом и выхлопными газами. Орех замер, нос его задвигался. Он никак не мог понять, почему этот храдада бежит по полю так легко и быстро. Вдруг он сейчас вернется? И смогут ли все удрать, если тот вздумает за ними охотиться? Пока он сидел, прикидывая, как поступить, подбежал Шишак.

— Там дорога, — сказал он. — Кое-кому она в новинку.

— Дорога? — удивился Орех, вспомнив разрытую землю возле доски с объявлением. — С чего ты взял?

— А ты думаешь, почему храдада бежит так быстро? Ты что, не чуешь?

Теперь и Орех ясно слышал запах теплого гудрона.

— В жизни не слышал такого запаха, — нахмурился Орех.

— Значит, — сказал Шишак, — Треарах ни разу не посылал тебя за салатом. Если бы ты за ним бегал, то знал бы, что такое дороги. По ночам они, правда, почти неопасны. Но все же дорога — элиль.

— Наверное, мне многому у тебя надо учиться, — вздохнул Орех. — Давай пойдем первыми, остальные за нами.

Они побежали вперед, пролезли сквозь изгородь. С изумлением Орех смотрел на дорогу. На минуту ему показалось, что между двух зеленых склонов течет еще одна река — черная, гладкая и прямая. Потом он заметил вдавленный в гудрон гравий, потом бегущего паука.

— Какая-то она ненастоящая, — произнес Орех, вдыхая странный сильный запах гудрона и масла. — Зачем она тут? Откуда она взялась?

— Это все люди, — сказал Шишак. — Это они положили ее сюда, а потом забегали храдада — быстрее нас, а кто еще может бегать быстрее?

— Значит, они опасны? Они нас могут поймать?

— Нет, вот это-то и странно. Они не обращают на нас никакого внимания. Хочешь, покажу?

Остальные уже пролезали сквозь изгородь, а Шишак спрыгнул со склона и сел на обочине. Из-за поворота донесся шум приближающегося автомобиля. Орех и Серебряный напряглись. Автомобиль вывернул из-за холма и, блестя бело-зеленой краской, пронесся мимо Шишака. На мгновение в мире исчезло все, кроме страха и грохота. Потом автомобиль исчез, и шерстка у Шишака затрепетала от поднятого им ветра. Шишак прыгнул обратно и уселся среди обомлевших кроликов.

— Видели? Они нас не тронут, — заявил он. — Мне даже кажется, что они неживые. Но, честно говоря, точно я не знаю.

И так же, как на берегу, Черничка отполз в сторонку, спустился на свой страх и риск на дорогу и пошел, принюхиваясь к гудрону. Приятели увидели, как на полпути к повороту он дернулся и отскочил под прикрытие склона.

— Что там такое? — спросил Орех.

Черничка не ответил, и Шишак с Орехом запрыгали по обочине в его сторону. Черничка то открывал, то закрывал рот, облизываясь так, как облизывается кошка, когда случайно попробует что-нибудь мерзкое.

— А ты, Шишак, говоришь, храдада не опасны, — сказал он спокойно. — По-моему, ты ошибаешься — смотри.

Посреди дороги лежало расплющенное окровавленное тельце — белый мех, бурые колючки, маленькие черные ножки, черная мордочка. Над ним кружили мухи, и в нескольких местах сквозь раздавленный трупик торчали камни.

— Это йона [8], — объяснил Черничка. — Кому он помешал? Он и не ест-то никого, только слизняков да жуков. А кто же ест йону!

— Наверное, он шел ночью, — заметил Шишак.

— Конечно. Все йоны охотятся ночью. Ведь если кто-нибудь увидит йону днем, йона умрет.

— Да, знаю. Я просто хочу сказать, что ночью храдада бегают с большими огнями — ярче огня Фрита. Эти огни и ведут их вперед, но если кто-нибудь попадет в полосу света, то уже ничего не видит и не знает, куда бежать. Вот тогда храдада может и раздавить. По крайней мере, так нас учили в аусле. Сам я не проверял, да и не собираюсь.

— Ладно, скоро стемнеет, — сказал Орех. — Пошли, пора переходить. Насколько я понял, для нас в этой дороге ничего хорошего нет. Посмотрели, знаем, что это такое, и пора уносить ноги.

До восхода луны друзья успели пройти через Ньютаунское церковное кладбище, где меж зеленых лужаек бежит ручеек и ныряет под маленький мост. Поплутав немного, они выбрались на холм Ньютаунской пустоши — края торфяных болот, ученика и серебристых берез. После оставленных лугов земля эта показалась кроликам чужой и враждебной. Деревья, трава, даже почва — все было здесь не такое. Кролики остановились в зарослях вереска, не зная и не видя дороги. Шерстка у них промокла от росы. На земле, в черных разломах обнажившегося торфа, стояла вода, повсюду попадались мерцавшие в лунном свете острые камни величиной то с голубя, то с кроличью голову. Добегая до очередного разлома, все сбивались в кучу и ждали, пока Орех или Шишак первыми переберутся на другую сторону и найдут дорогу. В этих краях водилось много жуков, пауков, маленьких ящериц, которые всякий раз прыскали в стороны, когда беглецы задевали кустики упругого, жесткого вереска. Один раз Алтейка вспугнул змею — и взвился в воздух, увидев, как та, проскользнув у него между лап, скрылась в норе у подножия березы.