Бес молний. Девочка и тролль - Евгений Перов Страница 12

Он не сердился на товарищей. У них были свои семьи и дети. Окажись он на месте любого из этих охотников, наверняка тоже счел бы гиблой затею искать ребенка, которого река унесла несколько часов назад. Но они были на своих местах, а Свенсон – на своем, а, значит, никак иначе поступить не мог. Если оставался хоть малейший шанс спасти дочь, он его использует. А коли судьба решит, что он пожил на свете достаточно – так тому и быть.

И вот он шел вдоль течения реки, повторяя все ее изгибы, стараясь не терять воду из виду. Влажная почва хлюпала под сапогами – река сделалась шире.

Тут Свенсон обратил внимание, что из воды выглядывает свежая трава. Похоже, река захватила новые владения совсем недавно. Сердце забилось быстрее. Значит, где-то впереди запруда. Возможно, там он и найдет Арику. «Или ее тело», – мелькнула предательская мысль, которую он постарался отогнать.

Свенсон ускорил шаг. Действительно, совсем скоро он увидел огромное бревно, перегородившее половину реки. Бревно обросло кучей мелких веток, листьев, коряг и всего того, что река обычно уносит своим течением. Получившееся нагромождение и вызвало разлив воды.

Мужчина внимательно всмотрелся в образовавшуюся плотину. Похоже, это именно то бревно, что служило мостом. Именно на нем, по свидетельству Фриды и Ульны, Арика и уплыла.

Но сейчас дочери нигде не было видно. Если только она не лежит сейчас на дне, под грузом всех этих веток.

Недолго думая, Свенсон бросил мешок и связку факелов под дерево, до которого река еще не добралась, и шагнул в воду. Из-за того, что река в этом месте оказалась заперта, а солнце поднималось и пригревало все сильнее, вода была не такой обжигающе холодной, как выше по течению. Однако поднялась она гораздо выше, чем обычно: когда Свенсон схватился за бревно, ноги его едва доставали дна.

Тут что-то коснулось вначале одной его ноги, затем другой. Что-то большое. Мужчина попытался разглядеть рыбину. Действительно, он увидел промелькнувший хвостовой плавник… но если он принадлежал рыбе – то просто огромной, размером с человека.

К холоду от воды добавился холодок страха. В подтверждение ужасной догадки сзади раздался смешок (голос был высокий – женский), а ногу схватили… пальцы. Свенсон резко развернулся.

Никого.

Снова смешок, теперь с другой стороны. Опять тонкие пальцы ущипнули его за бедро, и тут же касание исчезло. Свенсон повернулся, но увидел лишь круги на воде.

– Человек решил ис-скупаться.

– Человек не боитс-ся воды.

– Зря, зря.

Теперь голоса звучали со всех сторон. Но как Свенсон ни старался, как ни вертел головой, а заметить ему удавалось лишь частые всплески. Внезапно голоса исчезли, а поверхность воды вновь стала спокойной. Тишина. Лишь потихоньку журчит обегающий бревно поток.

Внезапно маленькие, но сильные руки вцепились в него со всех сторон. Свенсон едва успел вдохнуть, как его утащило под воду. Перед открытыми глазами у него мельтешили женские фигуры, развевались длинные волосы, похожие на водоросли, сверкали чешуей рыбьи хвосты.

Ундины.

Свенсон слышал рассказы о них, но сам прежде не встречал. Как-то раз на рыбалке кто-то сильно потянул за леску. Удилище изогнулись, едва не сломалось. Из воды показалось что-то, напоминающее рыбий хвост. Что именно – помешали разглядеть блики от заходящего солнца. Затем леска оборвалась. Свенсону казалось – но он не был уверен полностью – что в момент, когда леска ослабла, раздался женский крик.

Конечно, в тот миг он вспомнил старые сказки об ундинах – полуженщинах-полурыбах. Красивых снаружи, но злых внутри. Про то, как они утаскивают на дно рек и озер доверчивых мужчин и детей и делают их своими рабами.

Но уже мгновение спустя Свенсон решил, что воображение сыграло с ним шутку, заменил порванную леску и продолжил рыбачить. Больше ему никто не мешал, а рыба клевала так охотно, что он вскоре позабыл о недоразумении.

Но сейчас Свенсон все вспомнил. Рыбьи хвосты, пенящие воду вокруг, определенно были настоящими. А еще реальней были руки, что прижимали его ко дну. Среди охотников Свенсон считался сильным. Возможно, не первым силачом в округе, но сильнее многих. Если ему везло подстрелить на охоте целого оленя, то Свенсон не шел за помощью, а просто взваливал животное себе на плечи и возвращался с ним в деревню.

Однако, чтобы бороться с существами, вцепившимися в одежду и в волосы, его сил было недостаточно.

Грудь разрывало от боли, хотелось закричать. Но если это сделать, тогда точно конец. В детстве Свенсон часто соревновался с другими ребятами в умении задерживать дыхание под водой. Лучшим в этом деле он не был, но пару трюков знал. Знал, что человек способен не дышать гораздо дольше, чем кажется. Нужно просто уметь перетерпеть, не поддаваться панике и сосредоточиться на приятном воспоминании.

Мужчина закрыл глаза. Перед внутренним взором понеслись образы из прошлого. Вот он впервые берет дочь на руки, вот она делает первые неуверенные шаги и тут же падает. Вот она уже бежит… и снова падает. Теперь Арика постарше, учится держать ложку. Произносит первые слова. Просит рассказать еще одну историю перед сном…

Кому он будет теперь рассказывать все эти глупые истории? Где его дочь? Стала жертвой проклятых полурыб?

Вытолкнув из груди остатки воздуха, Свенсон лягнул одну из ундин, оттолкнул вторую и вцепился зубами в третью. Неожиданно давление холодных рук исчезло. Борясь с темнотой в глазах, он рванулся к поверхности.

Глоток воздуха после водяного плена показался вкуснее любой пищи. Свенсон с хрипом вдыхал и выдыхал, забыв обо всем. Но всплеск воды неподалеку быстро вернул его в реальность. Из воды показалось нечто, похожее на пучок водорослей. Потом вынырнула и вся голова. Затем шея и плечи.

Свенсон отшатнулся.

В легендах все ундины были прекрасными девами. В реальности же они мало походили на женщин, да и вообще на людей. Вместо кожи – чешуя, волосы – что речная трава, а лица… Крупные глаза без век, змеиный нос в виде двух узких щелей и обрамленный тонкими губами большой рот, полный мелких, но острых зубов.

Рядом с первой ундиной вынырнуло еще две.

– Человек лягаетс-ся, – сказала одна.

– Человек толкаетс-ся, – вторая скорчила гримасу, если вообще возможно скорчить гримасу на этом подобии лица.

– Человек кус-сается, – третья потрогала плечо и встопорщила острый гребень на макушке.

– Но этому человеку некому помоч-чь, – вновь заговорила первая.

Голоса у существ были мелодичными (хоть в этом легенды не соврали!).

– Да, некому, – эхом отозвалась вторая.

– Этот человек ос-станется с нами, – оскалилась зубастой пастью третья, сложив гребень.