Мальчик в башне - Полли Хо-Йен Страница 12

Через пару дней после закрытия школы к нам домой пришла мама Майкла и сказала мне собирать вещи. Затем она распахнула дверь маминой спальни и стала кричать, чтобы мама поднималась. Чтобы спасала сына. Спасала себя. Мама посмотрела прямо сквозь нее, будто никто и не ругался вовсе, перевернулась на другой бок и заснула.

Тогда мама Майкла схватила меня за руку и начала почти что кричать на меня. Сказала, что я поеду с ними, это для моей же безопасности. Сказала, чтобы я собрал вещи и ждал ее.

Я закрыл за ней дверь и запер ее большим ключом, которым мы почти никогда не пользовались. И цепочку повесил тоже. Потом я задвинул дверь комодом. Поднять я его не мог, потому что комод был слишком тяжелый. Мне пришлось толкать сначала одну сторону, потом другую. Так, маленькими зигзагами, я дотолкал его к двери. Заняло это немало времени, но к приходу мамы Майкла я успел.

Когда она поняла, что я не собираюсь открывать ей дверь, мама Майкла начала очень громко кричать. Громче, чем на маму. «Ади! Ади! Ади!» – повторяла она мое имя снова и снова. Я даже слышал, как к ней присоединилась сестра Майкла. Но долго это не продолжалось. Я услышал затихающие звуки их шагов. Они тоже уехали.

После этого я пошел за продуктами. Это было опасно, но холодильник у нас почти опустел.

Я вышел из башни, но к магазинам повернул не сразу. Сначала я посмотрел в сторону башни Гайи. Там ли она еще? Я начал считать этажи, начиная с первого, пока не дошел до семнадцатого, и попытался разглядеть что-нибудь в темных окнах.

Может, прямо в этот самый момент Гайя смотрела на меня?

На всякий случай я поднял руку и осторожно помахал. Потом почувствовал себя как-то глупо, опустил руку и побежал в сторону магазинов.

Ближайший был закрыт, серые ставни опущены, так что мне пришлось идти в мини-супермаркет дальше по улице.

Кроме меня, других покупателей внутри не было. Я ходил вдоль рядов, набирал корзинку продуктов. Многие полки были пустыми. Я решил побаловать себя и купить шоколадное печенье с белым зефиром внутри. Потом вспомнил, что нужно взять туалетную бумагу.

Продавец был очень высокий и явно нервничал. Он не переставал оглядываться вокруг, будто ожидал, что кто-то выскочит из-за полок и нападет на него. Я разложил покупки в два пакета. От тяжести их ручки впивались мне в ладони, оставляя розовые полоски на коже. Я отошел от магазина всего на пару шагов и увидел, что вывеску на двери поменяли на ЗАКРЫТО.

Я едва успел вовремя.

Улицы пустовали, и мне вдруг стало очень неуютно. По дороге не проезжали машины или автобусы, что было очень странно. Обычно на главной дороге их собиралось так много, что всем приходилось стоять в пробке. У нас даже говорили, что это единственная постоянная вещь на свете. Может, солнце не встанет или день окажется неудачным, но на главной дороге всегда будет огромная пробка.

Мне не нравилось, как пусто теперь выглядела улица.

Я не подозревал, насколько привык, когда вокруг ходят люди и ездят туда-сюда машины. Без всего этого я чувствовал себя одиноким. С тяжелыми сумками я не мог бежать, а обычный шаг казался медленным и утомительным. Тогда я стал играть в особую игру, о которой никому, даже Гайе, не рассказывал.

Я представлял, что за мной идет какое-нибудь животное.

Может, оно прячется за мусоркой или крадется из-за угла. Это могло быть любое животное. Были слоны, жирафы, лошади и даже кролики, хотя обычно это кошка или собака. Иногда я представлял животное, которое ходило за мной раньше. Часто появляется черно-белый пес, пару раз я видел маленького полосатого котенка.

Я представляю, что животное идет за мной до дома, так что я могу обернуться и его увидеть. Когда я подхожу к своему кварталу, оно подбегает поближе, и мы поднимаемся по лестнице вместе. В такие дни я всегда иду по лестнице, потому мне нравится представлять, как зверек убегает вперед, а потом ждет, когда я его догоню. Или сидит на перилах и спрыгивает вниз, когда я подхожу.

И я думаю, что животным лифты не нравятся. Им кажется, будто их заперли.

Потом в квартире я кормлю его любимой едой. Это я тоже только воображаю. Я не накладываю настоящую еду. Потом я стелю ему подстилку на ночь, и все.

Наверно, это вроде как воображаемые друзья, поэтому я о них никому не рассказываю. Не хочу, чтобы меня считали странным. Я с ними не разговариваю, с животными. Обычные фразы говорю, вроде «Сюда, малыш!», или «Все хорошо, не бойся», или «Я тебя не трону», но все только в моей голове, чтобы мама не услышала и не проснулась. И имен у животных тоже нет.