Машка Самбо и Заноза - Юрий Сотник Страница 11

В тот день Люся похудела, наверно, не меньше чем на килограмм, так она изнервничалась.

Когда она пришла домой, Маши не было, а бабушка сказала, что собирается ехать в ГУМ. Люся проглотила свой обед за пять минут, лишь бы не задерживать бабушку. Бабушка уже надела пальто, как вдруг заметила, что рукав его испачкан масляной краской (как видно, она задела где-то за свежевыкрашенную дверь). Бабушка сняла пальто и стала отчищать краску тряпочкой, смоченной в бензине, потом она сходила к соседке и попросила у нее пятновыводитель. Когда пальто было вычищено, бабушка сказала, что к обеду она не успеет (она обедала с папой и мамой), и решила пообедать сейчас. Потом зазвонил телефон, и бабушка с полчаса разговаривала по каким-то делам совета пенсионеров. Когда она наконец ушла, звать Митьку было уже поздно: вот-вот должны были явиться родители.

За обедом папа с мамой заговорили о том, что надо сегодня же навестить тетю Веру, что это безобразие так долго не навещать больную старуху. Люся возликовала: тетя Вера жила очень далеко, за Новыми Черемушками. Но, пока папа с мамой собирались, вернулась из ГУМа бабушка, а за ней явилась Машка.

Поговорить с Клюквиным по телефону Люся не могла. Она то и дело выходила на площадку, звонила у квартиры Клюквиных и, вызвав Митьку, шептала:

— Еще совсем немножко подожди. Минут через пятнадцать уйдут!

Так оба и протомились, пока их не уложили спать. Зато на следующий день изобретателям повезло. Когда сестры вернулись из школы, на столе в кухне они нашли записку: «Вернусь не скоро. Обедайте сами. Бабушка». После обеда Маша сразу уехала покупать медный купорос для своей гальванопластики. Когда Самбо ушла, Люся почему-то на цыпочках подбежала к телефону, быстро набрала номер и впервые произнесла два слова, которые потом повторяла много раз:

— Митька? Иди!

Клюквин тотчас явился, дожевывая котлету. Они достали из стенного шкафа полотер (на них, как всегда, упала раскладушка). Полотер втащили в кухню.

— Тесновато тут, — сказал Клюквин. — Давай вынесем этот стол и эти стулья! Чтоб уж испытания так испытания!

И они, пыхтя и надрываясь, выволокли из кухни обеденный стол, вынесли все стулья.

Испытания начались. Клюквин поставил электрополотер среди кухни. Он еще не отстегнул защелку, державшую ручку, и та стояла торчком.

— В чайнике вода есть? — спросил он, разматывая шнур.

Заноза приподняла с плиты чайник и молча кивнула головой. От волнения ей трудно было говорить.

— Когда я скажу, ты лей. Только потихоньку лей... а я буду орудовать.

— Куда лить? — тихо спросила Заноза.

— Ну, на пол, конечно. Не мне же на голову! — Клюквин вставил вилку в штепсель, и тут же оба вытаращили глаза: полотер взвыл и волчком завертелся на одном месте, наматывая на ручку длинный провод.

Митька быстро выдернул вилку, подбежал к полотеру и схватил его. Оказалось, что выключатель на ручке был поставлен в положение «включено».

Клюквин прижал ладонь к груди и посмотрел на Люсю.

— Фу-ты!.. — вздохнул он. — У меня даже сердце заколотилось.

— Он... он прямо, как живой, затанцевал, — пролепетала Люся.

Отдышавшись немного, Митя опять вставил вилку в розетку. На этот раз полотер не пустился в пляс. У Клюквиных электрополотера не было, но Митя хорошо изучил эту машину, потому что часто помогал натирать полы своей соседке по квартире. Он нажал ногой на защелку и, взявшись за ручку, поставил ее в наклонное положение.

— Ну... начнем? — сказал он, взглянув на Люсю круглыми голубыми глазками. Он был очень серьезен. Даже бледен.

Заноза молча кивнула.

— Лей! — очень тихо скомандовал Митька.

Люся наклонила чайник, и тоненькая струйка воды полилась на пол. По линолеуму потекли два ручейка: один направился в сторону холодильника, другой — к двери.

— Зигзагами лей, — сказал Клюквин, все еще не включая полотер.

Люся стала покачивать чайник. На полу теперь появились зигзагообразные полосы. Они постепенно растекались, сливаясь в ровную лужу.

— Хватит! — скомандовал Клюквин.

Люся отошла в сторону. Митька включил полотер, тот завыл. Изобретатель вдвинул его в лужу, площадь которой достигала уже квадратного метра.

Не отрывая глаз от лужи, Заноза медленно пятилась к подоконнику.

— Моет! — воскликнула она. — Митька! Ведь он же моет!

— Во! Моет! — расплывшись в улыбке, подтвердил Клюквин.

Полотер действительно мыл. Вода, которую баламутили щетки и которая брызгами летела во все стороны, стала совсем мутной.

Вой полотера изменился. Он стал низким, прерывистым. Ручка полотера отчаянно дергалась и дрожала в ладонях у Клюквина. Но изобретатели не обращали на это внимания. Митька вошел в азарт.

— Давай лей еще! Сюда лей! Уж испытывать так испытывать! — закричал он под рев полотера.

Люся стала поливать из чайника уже полной струей, а Клюквин принялся водить машину по всей кухне. Наконец он выключил полотер. Наступила удивительно приятная тишина. В кухне пахло горячим машинным маслом. Заноза и Клюквин смотрели друг на друга и счастливо улыбались.

— Митька! — наконец сказала Люся. — Я сколько лет учусь с тобой в одной школе и даже не знала, что у тебя такая голова!

Клюквин пропустил эту похвалу мимо ушей. Он снова заговорил, что сделана только половина дела, что надо механизировать удаление с пола воды.

— Ты вот чего, — сказал он, — ты достань тряпку и вытирай пол, а я посмотрю, что тут можно придумать.

Заноза извлекла из-под мойки тряпку и стала вытирать ею мокрый пол. Изобретатель следил за каждым ее движением: он наклонялся, держась руками за колени; он садился на корточки, глядя, как Люся возит тряпкой по полу; он подымался на цыпочки и вытягивал шею, когда Люся выжимала тряпку над мойкой. Однако на сей раз он ничего придумать не смог. Он попрощался с Занозой, сказав, что позвонит, как только у него появится какая-нибудь идея. А вечером для Люси началась жизнь, которую в книжках зовут жизнью на вулкане.