Оранжевый портрет с крапинками - Владислав Крапивин Страница 11

Я решил сделать ей комплимент:

— Да что ты, Настя! Ты еще совсем нестарая. И не такие замуж выходят.

— Да? — странным голосом переспросила Настя. — Ну-ка, иди-ка сюды...

Я почуял: что-то не так. Но подошел. Настя аккуратно повернула меня к себе спиной и несколько раз хлопнула по пыльным вельветовым штанам. Небольно, зато очень шумно. Я отскочил. Ни разу в жизни взрослые не задевали меня пальцем. А тут чужая тетка, да еще при свидетелях! Я собрался вознегодовать... но почемуто не сумел. Только сказал издалека:

— Чё руки-то распускать!

Настя хмыкнула:

— Могу и не руки. Вон веник сниму со стены...

Я отошел к порогу и сообщил:

— Фиг догонишь.

Настя засмеялась:

— "Фиг догонишь"... Ох ты, Тополёчек мой... Да если хочешь, я самолет догоню. Делов-то... Да ты не дуй губы-то, я же играючи...

— "Играючи"... — передразнил я для порядка.

А Глафира сказала:

— А чё, Настя, он же дело сказал насчет замужества-то. Аль нет?

— Тьфу на тебя, — ответила Настя несердито. — Сваты нашлись... Уж этот-то Пяткин все равно не ко мне ходит. Обормот мятый.

— И точно, мятый да пьяный, — согласилась Степанида. — Ты, Глафира, смотри...

Но сегодня Лев Эдуардович пришел трезвый. Галстук был завязан аккуратно, парусиновые штаны поглажены (хотя по-прежнему в пятнах). Он раскланялся, вихляя плечами и коленками, присел на лавку и вкрадчиво проговорил:

— Обратите внимание, дорогие дамы, какая луна.

— Ну дак и чё! — отозвалась Глафира. — Луна как луна. Без тебя ее видим.

— Я к тому, что... кхм... Может быть, прогуляться до бочек и... тряхнуть стариной, а? Не чувствуете ли вы такого предрасположения?

— Не чувствуем, не чувствуем, — торопливо пробубнила в углу Степанида. — Иди-ка ты отседова. Тряхнуть ему, вишь, охота... Нашел молодых.

Однако Настя быстро поднялась и сказала:

— А что, тетки? Не охота разве? Будет врать-то! Луна-то, она по жилушкам бежит что у молодых, что у старых. А, Степанида?

— Грехи одни... — отозвалась Степанида и шумно заворочалась. — Куды я пойду? Еле двигаюсь...

— Вот и разомнете косточки, — ввернул Лев Эдуардович. — А дойти мы вам поможем. Я и молодой человек...

— Ему-то зачем туда? — недовольно сказала Настя. — Ты, Тополек, домой ступай.

Но мне ужасно захотелось узнать, куда они собираются. Я чуял какую-то новую тайну. Правда, было и опасение: а куда это идти? А не узнают ли дома?

— Это совсем недалеко, — доверительным шепотом объяснил мне Пяткин. — Там, где склад железного вторсырья. Иначе выражаясь, свалка...

Слова "вторсырье" и "свалка" не вязались со сказкой. Но отступать уже было нельзя, потому что Настя грустно сказала:

— А и ладно, пусть. Все одно скоро придется рассказать...

Опять загадка: про что рассказать? И почему Настя стала печальная?

Но размышлять было некогда, ведьмы уже выбирались из бани.

На огороде пахло сырой картофельной ботвой. Между гряд лежали клочки тумана. Они светились под луной и были похожи на остатки тополиного пуха. Мы оказались на краю лога. Верхушки бурьяна и полыни на заросшем откосе тоже искрились от луны. Вниз вела тропинка. Мы стали спускаться. Сухая глина сыпалась из-под ног. Толстая, тяжелая Степанида охала и стонала, хваталась за меня и чуть не раздавила. Я был в сандалиях, кожаные подошвы скользили... В общем, намаялся я, пока спустились. Уж и не до сказок стало.

Но, так или иначе, мы оказались на берегу Тюменки. Вода журчала и поблескивала. Сладко пахло сырой прибрежной травой, которую мы, мальчишки, называли "зеленка" (она красила ноги в бледно-зеленый цвет, и эти полосы долго не смывались).

Мы пошли тропкой вдоль воды. Кромки высоких берегов лога с избушками и тополями чернели над нами в лунном небе. Степанида держалась теперь за Льва Эдуардовича, и я шел свободно. Настя шагала впереди, а я за ней.

Лог разветвлялся. Мы свернули в сторону от речки и оказались в болотистом тупичке. Под ногами захлюпало, сандалии сразу раскисли, по ногам заскребла осока, потом шлепнуло что-то живое — наверно, лягушка. Я тихо ойкнул. Настя оглянулась и сказала шепотом:

— Сейчас придем.

Впереди, на фоне темного склона, подымалось что-то еще более темное.. Оттуда крепко несло запахом ржавого железа. На левом запястье у меня ощутимо шевельнулся компас. Я глянул на него и увидел при луне, что стрелка просто сошла с ума: вертится, как пропеллер.

Скоро мы оказались на краю поляны, окруженной кучами железного хлама. Среди высокой мокрой травы торчали металлические бочки. К ним брели через траву темные фигуры. Я пригляделся и увидел, что это тетки — вроде моих знакомых ведьм.

Настя шепнула:

— Дальше не ходи, обожди нас тут, Тополек.

Я остался, а Настя, Глафира и Степанида пошли к бочкам. Пяткин хихикнул и тоже пошел. В траве и ржавых лужицах кричали лягушки. Я вдруг понял, что они очень дружно кричат. Будто поют мелодию вальса. В самом деле! Это звучало так: "Бум-ква-ква, бум-ква-ква... " Мне даже смешно сделалось: лягушки-музыканты. Но я не успел засмеяться, послышались другие звуки. Кто-то барабанил, кажется, на тазах, гулких железных корытах и какой-то жестяной мелочи (может, Пяткин? ). "Там-та-та, там-та-та" — это был основной ритм. Он звучал на фоне медленного (как от пустых бочек) гуденья.

Ведьмы легко повскакивали на бочки. Будто не грузные тетки, а девчонки! Замерли на них, потом вскинули руки, дернулись, крутнулись и заплясали, выгибаясь. Частые удары их каблуков звонко пересыпали звучание железной музыки и лягушачий хор.

Ведьмы закидывались назад, взмахивали широкими рукавами, юбки стремительно мотались вокруг мелькающих ног, платки упали, и волосы метались по воздуху.

Я смотрел, замеров. Что это было? Обычай какой-то? Или такое колдовство? Или ведьмы набирались от луны и железной музыки волшебной силы? Или просто радовались по-своему?..

Сперва мне было интересно и жутковато. Пляска завораживала, а сказочная луна и черные груды железа будто разрастались в воздухе и грозили с гулом рухнуть. Или еще что-то страшное могло случиться...

Но ничего не случалось.

Страх постепенно прошел, а ритм танца совсем захватил меня. Я заметил вдруг, что притопываю сандалиями и дергаю плечами. Заметил — и стало как-то неловко. Я тряхнул головой, оглянулся. Нет, луна и железные кучи были прежними. Ведьмы на бочках все извивались и топали, но теперь я смотрел на это спокойно. Стало даже скучновато. Что-то слишком уж долго они плясали под монотонный железный гул и однообразную дробь. Я подумал, не смыться ли потихоньку домой, но побоялся: вдруг ведьмы обидятся...