Чудовище и Бетани - Джек Меггитт-Филлипс Страница 11

Всё оказалось ещё хуже, чем он ожидал. Женщине со свёрнутым на бок носом Бетани пририсовала шоколадные очки, супругам – улыбки из мороженого, так что теперь они выглядели вполне довольными друг другом. А скелет с сигарой в зубах её стараниями теперь щеголял безумной причёской из карамельного соуса.

Эбенизер подбежал к драгоценному портрету золотого мальчика и упал перед ним на колени.

– Нет! Что она с тобой сделала! – всхлипывая, простонал он.

Бетани превратила мальчика в брюнета, щедро размазав по его волосам кусок торта. Над верхней губой мальчика теперь красовались карамельные усы, отчего вид у него сделался ужасно нелепый, а от красоты не осталось и следа.

Прямо под портретом Бетани оставила для Эбенизера послание, написанное крупными шоколадными буквами:

Эбенизер кинулся наверх, чувствуя, как горячие слёзы жгут глаза. Он рывком распахнул дверь на чердак и с удивлением обнаружил, что монстр покинул своё привычное место за портьерой и перемещался из одного конца комнаты в другой. Чудовище двигалось медленно, с натугой, обливаясь липким потом. Эбенизер бросился к монстру на помощь.

– Что случилось? – спросил он.

– Всё ХОРОШО! – огрызнулся монстр, хотя было понятно, что всё совсем НЕ хорошо. Чудовище задыхалось, а три его глаза устало вращались. – Я делаю зарядку!

За пятьсот лет Эбенизер ни разу не видел, чтобы монстр делал зарядку: обычно обитатель чердака старался двигаться как можно меньше. Интересно, что заставило его изменить привычкам?

– Это потому, что Бетани назвала тебя бесформенной кучей? – осторожно спросил Эбенизер.

– Не выдумывай, противная девчонка не имеет к этому никакого отношения, – сердито ответил монстр. Он развалился посреди комнаты и с облегчением выдохнул. – Зачем ты пришёл?

– Я больше не могу выносить Бетани! – признался Эбенизер. – Она испортила все произведения искусства в моём доме! Не осталось ни одной картины, до которой она бы не дотянулась своими грязными пальцами!

Монстр протяжно зевнул. В чёрных глазах плескалась скука.

– Пожалуйста, прошу тебя, съешь её до того, как она превратит мой дом в руины! – взмолился Эбенизер.

Чудовище встрепенулось и посмотрело на Эбенизера с большим интересом.

– Дружище, надо было с самого начала сказать, что она уже готова. Значит, девчонка больше не напоминает суповой набор?

Эбенизер опустил глаза и принялся изучать носки ботинок.

– Сегодня она чуть больше, чем вчера… – начал он.

– Скажи мне правду, Эбенизер! У неё достаточно мяса на костях?

– Скорее всего, нет, – не стал юлить Эбенизер. – Но я больше не выдержу! Знаешь, во что она превратила портрет золотого мальчика?

– Прости, но не знаю и знать не хочу, – ответил монстр. – Честно говоря, ты снова действуешь мне на нервы. Я подарил тебе вечную молодость, я исполняю все твои желания, а в ответ прошу всего лишь раскормить одну маленькую девочку. Если ты не способен справиться с ребёнком, это не моя проблема.

– Но мои картины! И скульптуры! – снова вскричал Эбенизер.

Монстр тяжело вздохнул, закрыл три чёрных глаза и захлопнул слюнявую пасть. Его бесформенная туша заходила ходуном, а чердак наполнился гудением. Внезапно всё стихло, чудовище открыло рот и отрыгнуло кучу чистящих принадлежностей.

На полу в лужице слюны валялись швабры, губки, бутылки с моющими средствами и даже крошечные щётки, напоминавшие сломанные зубные щётки. Эбенизер наклонился и сгрёб в охапку всё выплюнутое монстром добро.

– Спасибо! – поблагодарил он, пятясь к двери. – Спасибо огромное!

– О, Эбенизер, и дай мне знать, если понадобится приструнить Бетани. Ты испытываешь моё терпение своим нытьём. А я не люблю на тебя злиться. Ты же понимаешь, к чему это может привести, – с нажимом сказал монстр на прощание.

* * *

Эбенизер пустил в ход весь чудовищный арсенал: швабры, губки, моющее средство и крохотные щётки – чтобы спасти любимые картины от шоколадной смерти. Проявив бесконечное терпение, он избавил курящий череп от карамельных кудрей, а даму со свёрнутым носом – от очков. Он очистил супружескую пару, так что муж с женой снова были друг другу не рады.

К портрету золотого мальчика Эбенизер приступил в последнюю очередь. Над ним он трудился дольше всего и с особым тщанием. После целого часа кропотливой работы к мальчику вернулась его блистательная красота.

Остальными картинами и скульптурами Эбенизер решил заняться после того, как Бетани окажется в желудке монстра. Всё равно чистить их было бессмысленно, пока эта невыносимая девчонка околачивается поблизости, замышляя всякие пакости.

Уборка порядком вымотала Эбенизера. Забравшись в кровать, он наконец уронил голову на подушку – и та издала громкий пукающий звук.

– Это ещё что такое?!

Эбенизер подскочил и с подозрением воззрился на подушку. Потом осторожно лёг – и та снова пукнула. Эбенизер пошарил под ней рукой и вытащил подушку-пердушку Бетани.

– С меня хватит! – Его крик заметался по пустой комнате. Эбенизер злобно сжал подушку, выдавив из неё очередной пук. – Уж я придумаю, как укротить эту девчонку!

Хитрый план

Хороший сон творит с мозгом чудеса. Он заостряет ум, и если повезёт, к утру ты получишь ответы на все беспокоившие тебя вопросы. Эбенизеру в то утро очень везло: проснувшись в среду, он уже знал, что делать с Бетани. Идея показалась ему до того удачной, что губы сами собой растянулись в улыбке.

– Да! Это точно сработает! – воскликнул он.

Эбенизера переполняло радостное волнение. В честь этого он даже хотел выпрыгнуть из кровати, но по какой-то неведомой причине его тело двигалось не так резво, как обычно. Колени противно ныли, и на то, чтобы дойти до ванной, Эбенизер потратил в два раза больше времени, чем всегда.

Едва взглянув в зеркало, он взвизгнул от ужаса. Вокруг глаз у него залегли морщины, а волосы заметно поблёкли. Омолаживающий эликсир стремительно выдыхался.

– Я должен избавиться от девчонки, – сказал Эбенизер своему отражению.

Затем почистил зубы, сходил в туалет и погрузился в утреннюю ванну с пеной. Наконец он оделся, спустился вниз и отправился прямиком в кухню. Там он водрузил на стол целую гору еды и, чтобы удостовериться, что Бетани точно её съест, поставил рядом табличку с надпись: «НЕ ЕСТЬ!».