В погоне за ураганом - Владимир Аверин Страница 10

За разговором они не заметили, как доехали до Можайска. У Дины было отличное настроение. Веселая, говорливая, улыбчивая, она захотела купить свежего хлеба, сказав, что в киоске на базарчике возле привокзальной площади всегда продают какой-то особенно вкусный местный хлеб.

Купив две буханки мягкого, еще теплого хлеба, Дина повела Вадика к автобусной остановке, но на полпути остановилась, увидев крепкого мужчину, который шел между торговыми рядами с тяжелым мешком на плечах.

— Сегодня нам везет, автобус отменяется. Это Шкуро, — улыбнулась Дина и направилась к мужчине, который погрузил мешок в кузов мотороллера «Муравей». — Шурик! — крикнула она, помахав ему рукой. Тот оглянулся, увидел Дину, и его лицо расплылось в добродушной, приветливой улыбке. Широкими шагами он подошел к ней, поздоровался и сразу засыпал вопросами:

— Привет, Динуля! Молодец, что приехала. Соскучилась по Урагану? Понятно, понятно. Как папа? Как мама? Ты проводила их? Они еще не звонили? Не говорили, как доехали? А это кто с тобой? Приятель? Вместе учитесь?

— Познакомься, Вадик, это берейтор Шкуро, собственной персоной, я тебе о нем рассказывала.

— Вадик, — представился Ситников, протягивая руку.

— Шурик, — в свою очередь представился Шкуро и так крепко пожал протянутую руку, что Вадик чуть не скончался на месте от болевого шока.

У Шкуро были выжженные на солнце желтые волосы, загорелое широкое лицо, веселые глаза и грубый боксерский рот с расплющенной верхней губой, как у Майка Тайсона. Несмотря на то что Шурику было лет сорок, он сразу предложил Вадику отбросить церемонии и обращаться друг к другу на «ты».

— Слушай, браток, — сказал он Вадику. — Я тут, понимаешь, затариваюсь на всю неделю. Надо принести еще два мешка с овсом для Урагана, мешок отрубей, ящик моркови и коробку тушенки. Не в службу, а в дружбу, помоги, а?

Оставив Дину возле мотороллера сторожить мешок, Вадик и Шкуро отправились за провизией. Они сделали несколько рейсов от торгового склада до мотороллера и обратно, наполовину заполнив мешками и коробками открытый кузов «Муравья»; и пока они ходили туда и обратно,*Шкуро смеялся, хлопал Вадика по плечу и все время что-то говорил таким тоном, будто они были давними приятелями. Общаться с Шуриком было легко, одно его присутствие поднимало настроение. Чувствовалось, что вспоминать разные истории и рассказывать их доставляет ему радость.

Когда все продовольствие было погружено в кузов, напоминающий прицеп легкового автомобиля, Шкуро сел за руль и отдал Дине свой шлем. Надев его, Дина устроилась за спиной Шурика, а Вадик забрался в кузов и сел на мешок с крупой, которая хрустела при каждом его движении.

— Неужели эта колымага тронется с места? — засомневался Вадик.

Услышав его, Шкуро громко сказал (он всегда говорил громко):

— Это мотороллер марки «Муравей»! Знаешь, чем отличается муравей от других насекомых? Тем, что может нести груз, в несколько раз превышающий его собственный вес! Эта машина только с виду такая маломощная, а на самом деле это не мотороллер, это танк! Ты сидишь в танке, понял, братишка?! — Он обернулся к Дине и Вадику, предупредил: — Немного потрясет! — и запустил двигатель.

Город проехали быстро. Выехали на трассу, по обе стороны которой стоял лес. Потом свернули на узкую гравийную дорогу; за поворотом показалось картофельное поле, лес отступил. Вскоре кончился и гравий. Шкуро гнал мотороллер, невзирая на бездорожье. «Муравей» несся по ухабистой дороге, оставляя за собой пыльное облако, сквозь которое едва пробивались солнечные лучи.

Стуча зубами от сильной тряски, Вадик вцепился в борта кузова и даже на секунду боялся разжать пальцы, чтобы не сдуло с мотороллера. Иногда казалось, что у «Маравья» выросли ноги, на которых он вперевалочку преодолевал очередной пригорок или впадину. В кузове мотались из стороны в сторону мешки, каталась спортивная сумка Дины, ползли от борта к борту ящики с консервами. Из-под колес летела пыль, забивала ноздри, рот, не давая возможности дышать.

Наконец впереди показалась широкая поляна, полого поднимающаяся к вершине холма, на которой виднелся бревенчатый дом за высоким частоколом. Мотороллер въехал на холм и остановился возле избы, рядом с «Жигулями», прикрытыми брезентовым чехлом.

Наступила долгожданная тишина. Пыль плавала в воздухе, переливаясь в солнечных лучах, за стальным бортом кузова стрекотали кузнечики, шелестела трава от легкого ветра.

Шкуро слез с мотороллера, расправив плечи, потянулся и, щуря глаза от пыли, посмотрел на Дину и Вадика и спросил:

— Ну как вы тут? Живы?

Дина сняла шлем и оглянулась на Вадика. Ей показалось, что Ситников сильно загорел во время поездки. Лицо его посмуглело, стало темно-коричневым. Вадик, одуревший от долгой тряски, шума и пыли, постепенно приходил в себя и, часто моргая, смотрел на Дину. Внезапно глаза его закатились вверх, он судорожно вдохнул пыльный воздух, несколько раз громко чихнул и рукавом вытер нос, оставив над верхней губой белую полоску, напоминающую седые усы.

— Ты похож на негра, — сказала Дина. Она провела рукой по щеке Вадика и показала ему слой пыли, оставшийся у нее на пальцах.

_ Чего сидите? Вылезайте! — крикнул Шкуро, открывая дверь дома. — Мойте руки, умывайтесь, завтракать будем!

Дом стоял у реки, возле самого леса. За частоколом рос густой кустарник. Между забором и домом находился покосившийся сарай и небольшая конюшня с широкими воротами, закрытыми на засов. Рядом с конюшней — колодец и баня, вокруг которой зеленела особенно густая и высокая трава.

— Как он здесь живет один? — спросил Вадик, вылезая из кузова и оглядываясь. — На несколько километров вокруг ни милиции, ни врачей, ни пожарников. Неужели он не боится?

— Чего? — спросила Дина, выискивая свою сумку среди мешков и ящиков.

— Ну мало ли. Бандиты, пожар… Или кондратий хватит…

— Не знаю, — пожала плечами Дина, — на труса он не похож. А чего бояться-то? И в городе горят, тонут, под машинами гибнут. Еще неизвестно, где страшнее.

Дверь избы открылась, на порог вышел Шкуро с кухонным ножом в руке и крикнул:

— Да идите же вы завтракать, черти!

— Я хочу посмотреть на Урагана! — сказал Вадик.

— Сначала позавтракаешь, а потом посмотришь! Я их, понимаешь, жду, рагу стынет, а ему Урагана подавай! Ну и молодежь пошла, никакого уважения к старшим! Абсолютно никакого! Ноль! — сокрушенно помотал головой Шурик и скрылся за дверью.