Спасибо Уинн-Дикси - Кейт ДиКамилло Страница 10

скоре мы с Уинн-Дикси уже привыкли вставать пораньше, чтобы прийти в магазин, когда Отис развлекает «Питомцев Гертруды» игрой на гитаре. Иногда с нами «на концерт» пробиралась и Плюшка-пампушка. Она садилась на пол, обхватывала Уинн-Дикси обеими руками за шею и начинала раскачиваться, словно баюкала огромного плюшевого мишку. А когда музыка смолкала, она принималась расхаживать меж полок, выбирая, какого же зверька ей попросить на день рождения. Но потом ей надоедало и это занятие, и она убегала домой. Ведь на самом деле никакой зверек ей не был нужен. Она мечтала только об Уинн-Дикси. Проводив Плюшку, я подметала, вытирала пыль и даже помогала Отису прибирать на полках, потому что у него это получалось не очень-то ловко. Не так, как у меня. А перед моим уходом Отис помечал в тетрадке, сколько времени я отработала. На обложке тетрадки было написано: «Один красный кожаный ошейник. Один красный кожаный поводок». И Отис всегда вел себя как самый обычный человек, никакой не преступник.

Поработав в «Питомцах Гертруды», мы с Уинн-Дикси отправлялись в Мемориальную библиотеку имени Хермана У. Блока — поговорить с мисс Фрэнни Блок и послушать еще одну занимательную историю. Но все-таки самым любимым моим местом в то лето был сад Глории Свалк. Уинн-Дикси тут, по-моему, тоже очень нравилось, потому что, когда до дома Глории оставался один квартал, он непременно обгонял мой велосипед и несся вперед, в сад, во всю прыть. А уж там его всегда ждал бутерброд с арахисовым маслом.

Иногда за мной увязывались Данлеп и Стиви. Они кричали:

— Вот и пасторская дочка! Собралась к ведьме в гости!

— Никакая она не ведьма, — говорила я, но они ничего и знать не хотели. Вбили себе в голову, идиоты этакие, будто Глория — ведьма. Разве их переспоришь?

Однажды Стиви сказал:

— Моя мама говорит, что ты ведешь нездоровый образ жизни. Торчишь в помещении. То в магазине, то в библиотеке в книжках роешься, то у этой… И нечего целыми днями со старухами разговаривать. Надо гулять на свежем воздухе и общаться с детьми своего возраста. Так мама говорит. Вот.

— Отстань от нее, — оборвал его Данлеп и повернулся ко мне. — Ты его не слушай. Он ничего плохого не хотел сказать.

Но я была в бешенстве. И крикнула Стиви:

— Мне наплевать, что говорит твоя мамочка. Мне она не мама, и она не имеет права диктовать мне, как жить.

— Сейчас все маме скажу! — завопил Стиви. — А она скажет твоему папе, и он отругает тебя прямо в церкви, перед всем приходом. А дядька из магазина — полоумный. И в тюряге сидел. Надо еще проверить, знает ли об этом твой папочка.

— Отис никакой не полоумный, — возразила я. — А что он в тюрьме сидел, так мой папа это и без тебя знает. — Я, конечно, соврала. Но меня это ничуть не заботило.

— Иди-иди, ябедничай! Сам ты лысый оручий сосунок.

Такие стычки с Данленом и Стиви происходили почти ежедневно и выматывали меня вконец. Добравшись до сада Глории Свалк, я ощущала себя случайно уцелевшим на поле боя солдатом. На поле очень жаркого боя.

Для начала, без всяких вопросов, Глория делала мне бутерброд с арахисовым маслом, а потом наливала кофе пополам с молоком. И я приходила в себя.

— Почему ты не играешь с этими мальчиками? — спросила как-то Глория.

— Потому что они тупицы. Все еще думают, что вы — ведьма. Сколько ни говорю, сколько ни объясняю — бесполезно.

— А я думаю, на самом деле они пытаются с тобой подружиться. Просто не знают как, — заметила Глория.

— Но я не хочу с ними дружить! — заявила я твердо.

— А зря. Друзья-мальчики, да еще целых два, это не так плохо. Даже здорово.

— Я лучше с вами поговорю, — сказала я. — А они тупицы. Подлые тупицы. И к тому же мальчишки.

Глория покачивала головой и вздыхала, а потом спрашивала, что нового в мире. И у меня всегда находилось что ей рассказать. И я рассказывала. Всегда.

Глава четырнадцатая

ногда я рассказывала Глории то, что только что услышала от мисс Фрэнни Блок. Иногда передразнивала Отиса — изображала, как он отстукивает ритм ногой в остроносом ковбойском сапоге и бренчит на гитаре, а звери застыли на полу и глаз с него не сводят.

Глорию этот рассказ всегда очень веселил, и она громко смеялась. А иногда я сама придумывала какую-нибудь историю, и Глория внимательно выслушивала ее от начала до конца. Она говорила, что обожает всякие истории и раньше много читала. А теперь вот с глазами совсем беда, и читать она уже не может.