Милый недруг - Джин Уэбстер Страница 10

Даже наш воинственный доктор, видимо, жертва домашнего деспотизма, и тиранит его экономка. Просто позор, как скверно заботится Мэгги Мак-Гурк о нем, бедняге. Мне пришлось отдать его на попечение сиротки. Сэди Кэт, как истинная хозяюшка, сидит по-турецки на ковре и пришивает пуговицы к его пальто, пока он наверху возится с младенцами.

Ты не поверишь, но мы с доктором становимся друзьями на угрюмый шотландский манер. У него вошло в привычку после профессиональных визитов не идти домой, а заглядывать к нам. Это бывает обыкновенно после четырех. Он делает обход приюта, чтобы убедиться, что у нас нет холеры или чего-нибудь в этом роде, а к половине пятого является в мой кабинет, чтобы побеседовать со мной о наших общих делах.

Ты думаешь, он хочет меня видеть? О нет! Он приходит ради чая, тостов и джема. У него какой-то голодный вид, экономка плохо кормит его. Как только мне удастся немного прибрать его к рукам, я начну подстрекать его к восстанию.

Пока что он очень благодарен за угощение, но как же смешно он пытается быть светским! В первые дни он, бывало, брал чашку чая в одну руку, тарелку пончиков — в другую, а потом растерянно искал третью, чтобы чем-то есть. Теперь он разрешил задачу. Он плотно сдвигает колени, причем носки его ботинок смотрят друг на друга, складывает салфетку в длинный, узкий клин, сует ее между коленями, образуя довольно удобный поднос, и сидит, напрягая мышцы, пока не выпьет весь чай. Мне следовало бы ставить столик, но очень уж приятно видеть доктора с обращенными внутрь носками.

Только что во двор въехал почтальон, надеюсь, — с письмом от тебя. Письма вносят огромное оживление в монотонность приютской жизни. Если ты хочешь, чтобы заведующая была довольна, пиши почаще.

* * *

Почта получена, содержание принято к сведению. Передай, пожалуйста, мою благодарность Джервису за трех аллигаторов в болоте. Он выказывает редкий художественный вкус. Твое семистраничное иллюстрированное письмо из Майами прибыло одновременно с его открыткой. Я бы и без пояснений отличила Джервиса от пальмы, — у нее гораздо больше волос. Кроме того, получила вежливое, даже льстивое письмо от моего вашингтонского поклонника, книгу и коробку конфет. Мешок с орехами он отправил с курьерским поездом. Видела ты такой пыл?

Джимми благосклонно сообщает, что навестит меня, как только папа сможет обойтись без него на фабрике. Бедный мальчик ее ненавидит! Нет, не от лени — просто его не интересуют спецовки, а папа не может понять такого отсутствия вкуса. Создав эту фабрику, он, конечно, развил в себе страсть к спецовкам и считает, что ее должен унаследовать его старший сын. Хорошо, что я родилась дочерью; меня не просят их любить, а предоставляют полную свободу избирать себе сколь угодно дикую профессию, вроде вот этой, нынешней.

Но вернемся к моей почте. Получила объявление одной оптовой торговли колониальными товарами, в котором предлагают особо экономные сорта овсянки, риса, муки, чернослива и сушеных яблок, в специальной упаковке для тюрем и благотворительных учреждений. Звучит приятно, а?

Получила я и письма от фермеров, желающих принять здорового, крепкого, трудолюбивого мальчика лет четырнадцати, чтобы дать ему семейный очаг. Удивительно! Эти очаги появляются в изобилии как раз к началу весенних полевых работ. Когда мы на прошлой неделе навели справки об одном таком фермере, сельский священник на наш обычный вопрос: «Есть у него имущество?» — ответил осторожно: «Кажется, есть пробочник».

Ты не можешь себе представить, что такое — «семейные очаги». На днях мы видели, что огромная и зажиточная семья живет в трех крохотных комнатушках, чтобы остальная часть их красивого дома оставалась чистой. Четырнадцатилетняя девочка, которую они хотели удочерить как дешевую прислугу, должна была спать вместе с их тремя детьми в темной каморке. Душная, непроветриваемая кухня, она же — столовая и гостиная, загромождена хламом, которого я не видела в самой бедной городской квартире, и жара там стоит не меньше 25-ти градусов. Эти люди не живут там, а тушатся. Можешь не сомневаться, что они не получили от нас никакой девочки!

У меня есть одно нерушимое правило — все другие я меняю, если надо. Ни одного ребенка не отдадут из приюта, если семья не предложит ему лучших условий, чем у нас. Вернее, лучших, чем мы сможем дать через несколько месяцев, когда превратимся в образцовое заведение. Надо сознаться, до этого очень далеко.

Как бы там ни было, я очень разборчива и отклоняю три четверти добровольных родителей.

Позднее.

Гордон прислал моим детям свои извинения в виде трехпудового мешка орехов в три фута вышиной.

Помнишь ты это сладкое блюдо из орехов с кленовым сахаром, которое нам давали в колледже? Мы презрительно морщились, но ели. Я ввела его у нас и уверяю тебя, оно не вызывает презрительных мин. Просто удовольствие кормить детей, прошедших курс у миссис Липпет, — они умилительно благодарны за малейшее баловство.

Надеюсь, ты не будешь жаловаться на краткость этого письма.

Твоя, на грани писчих судорог,

С. Мак-Б.

Приют Джона Грайера.

Пятница, с утра до вечера.

Дорогая Джуди!

Тебе, наверное, интересно будет узнать, что я встретилась с новым врагом, докторской экономкой. Я неоднократно говорила с ней по телефону и заметила, что голос ее не отличается аристократической нежностью. Но теперь я узрела ее! Сегодня утром, возвращаясь из деревни, я сделала небольшой крюк и прошла мимо их дома. Доктор, очевидно, — плод своего окружения, мутно-зеленой крыши и закрытых ставней. Можно подумать, что у него только что были похороны. Я не удивляюсь, что светлая сторона жизни ускользнула от него. Когда я осмотрела дом снаружи, меня стало разбирать любопытство, соответствует ли внутренний вид внешнему.

Сегодня перед завтраком я пять раз чихнула, и потому решила зайти за профессиональным советом. Правда, он — педиатр, но чихают ведь в любом возрасте. Итак, я смело поднялась по ступенькам и позвонила.

Что за звук нарушает нашу мирную беседу? Голос высокородного С. У. — все ближе. Мне нужно писать письма, и я не желаю тратить время на его дурацкие настроения, а потому спешу послать Джейн, чтобы она встретила его у дверей и, глядя ему в глаза, сказала, что меня нет дома.

* * *

Бейте в цимбалы! Пляшите от радости! Он ушел. Эти восемь звездочек — восемь минут, проведенные во мраке шкафа. С. У. встретил Джейн любезным сообщением, что он посидит и подождет, после чего вошел и сел. Но разве Джейн оставит меня изнывать в шкафу? Нет. Она заманила его в детскую, чтобы показать ему «ужасную вещь», которую натворила Сэди Кэт. Высокородный любит смотреть на ужасы, особенно, когда в них повинна Сэди Кэт. Не имею ни малейшего представления, какой позор собиралась открыть Джейн, но он ушел.

На чем это я остановилась? Ах, да! Я позвонила в дверь доктора.