Таинственная фотография - Сара Тодд Тейлор Страница 10

Агнесса задохнулась от восторга.

– Ночной Париж! Как романтично! – воскликнула она.

Майнет сдержала слово и сразу после вечернего концерта повела всех на прогулку. Она показывала свои любимые места в городе и рассказывала такие интересные истории обо всём, что они видели, – Оскар и то не мог бы рассказать интереснее. Они шли по берегу Сены, и Максимилиан с Оскаром возмущались в душе – вокруг столько крыс, а им некогда поохотиться, иначе они отстанут от девушек. Все восхищались Эйфелевой башней, освещённой тысячью огней, и останавливались на мостах, чтобы посмотреть, как внизу проплывают лодки с отдыхающими. И наконец, они прибыли в небольшое, битком набитое кафе «У Тео», где все посетители сидели за маленькими круглыми столиками. Здесь было шумно и весело, туда-сюда сновали официанты в чёрных костюмах и с кремовыми галстуками-бабочками.

Майнет открыла дверь, и её приветствовал дружный хор голосов от столика для четверых, за которым расположилось по меньшей мере девять человек. Сам столик чуть ли не сгибался под тяжестью графинов с вином и тарелочек с изысканным пудингом, политым карамелью и сливками. Леди в зелёном фраке спрыгнула со стула, который она делила с дамой в чёрном шёлковом платье, и обняла Майнет.

– Дорогая! Как прошёл концерт? Ты пела божественно, как всегда? – воскликнула она. Потом, заметив Агнессу и Сильвию, потребовала, чтобы Майнет рассказала, кто её новые подруги. Все были представлены друг другу, и началось движение – столик переставили так, чтобы для всех нашлось место. Максу с Оскаром предоставили стул на двоих, остальные посетители ещё больше сдвинулись, чтобы уступить место Сильвии и Агнессе.

Максимилиан принюхался и вздохнул. Воздух заполняли чудесные ароматы. Благоухание лосося окружало его носик. Пряный миндаль и яблоки в меду щекотали усики. Из дальнего угла зала доносилось дуновение устриц и дикого чеснока. Макс взглянул на Оскара, который тщательно изучал меню – кто-то раскрыл его и прислонил к подсвечнику посередине стола.

– Макс обожает лососину, – говорила Агнесса появившемуся возле неё официанту. Она посмотрела на Оскара и наморщила лоб. – Но мы же не знаем насчёт его друга…

«Лосось прекрасно подойдёт», – вежливо мяукнул Оскар, и Агнесса поняла, что это означает «да».

«Лосось обжарен в креветочном масле, – прошептал Оскар Максимилиану, показывая на строчку в меню. – Просто восхитительно».

Максимилиан наблюдал, как Майнет кружила среди столиков, переговариваясь с посетителями. Было ясно, что её все здесь знают и любят. Женщина в кружевной шали вложила ей в ладонь небольшой подарок. Мужчина с бакенбардами и с самой длинной бородой, какую Макс только видел в жизни, расцеловал её в обе щеки (как это, наверняка, было щекотно) и, вскинув руки, прокричал: «Да здравствует Париж!»

За их столиком весь разговор крутился вокруг того, как Майнет в скором будущем потрясёт всю Францию своим голосом. Дама в зелёном фраке убеждала свою соседку в том, что никто, кроме Майнет, не сможет победить в конкурсе. Господин рядом с ней, обмотанный шарфами, несмотря на жару в зале, объявил, что подобного голоса не было со времён великой оперной певицы Селестины.

Блюдо с лососем было подано, и его даже удалось разместить на столике среди семи недоеденных крем-брюле, когда с противоположного конца зала донеслось: «Песню, Майнет! Песню для Тео!» Все хором подхватили просьбу, и очень быстро передвинули мебель, освободив место для старичка у расшатанного пианино. Майнет подхватили и поставили на стул, она, сияя улыбкой, оглядела зал и слегка откашлялась.

– Спасибо вам всем, мои дорогие друзья, – сказала она. Потом обернулась к мужчине с длинной бородой: – Я спою песню для месье Бенедикта. В память о его жене и том времени, когда они оба были молоды. Для меня большая честь исполнить эту песню.

Она кивнула пианисту, и они начали. Очень нежная мелодия словно создана была для голоса Майнет.

Посетители кафе впитывали каждую ноту, и когда девушка спела последнюю – чисто и высоко, так что она зазвенела среди бокалов и графинов, на секунду воцарилась тишина, а потом все вскочили на ноги, аплодируя.

Максимилиан огляделся. Казалось, что все до одного с трудом сдерживали слёзы или утирали глаза. Кот взглянул на Агнессу, которая рыдала не скрываясь, и на Сильвию, которая провела пальцем по ресницам, воскликнув «само совершенство». Даже Оскар поднял лапку к своему единственному глазу. Максимилиан разглядывал Майнет и снова утверждался в одной мысли – она должна победить. Она настоящий «Голос Парижа».